Боевые распоряжения поступали практически ежедневно и, за исключением тех редких случаев, когда погода была совсем уж нелетной, мы летали каждый день. К концу осени вся эскадрилья была влетана, пары и звенья сколочены, и на боевые задания летали все без исключения. Одни пары показывали наибольшую результативность при БШУ, другие специализировались на разведке и фотографировании. В первые месяцы мы пытались впихнуть всех в одну шкуру, но потом решили: пусть работают там. где лучше получается — пользы будет больше.
У нас было правило — если у разведчика получился неточный заход на фотографирование, разрывы между кадрами, разрывы между смежными заходами, «штаны» (смежные заходы выполнены под углом), или еще какие-то ошибки, не дающие полной информации об объекте разведки. то повторный вылет летит тот же летчик. Это очень непросто — идти строго в горизонтальном полете на высоте 500-1000 м в течение нескольких минут, осознавая, что находишься в зоне прицельного огня с земли всех видов оружия противника. Но… Не хочешь корпеть при подготовке на земле, считаешь полет на разведку более простым, чем любой другой боевой вылет — лети повторно, испытывай судьбу.
…Пришла пора рассказать историю с моим сотым боевым вылетом. У командира АЭ м-ра Зимницкого это событие произошло двумя днями раньше, но он его проморгал. Зато я к сотому тщательно готовился и акцентировал на этом внимание комэски. Тогда Зимницкий поставил меня ведущим, а сам пошел ведомым. Взлетели. удачно вышли на цель, отбомбились и повернули домой. Уже после отхода от цели я выполнил несколько — победных- бочек, но показалось мало. Пришли на аэродром, и я над полосой аэропорта Кабул на высоте 100 м и скорости 1000 км/ч выполнил медленную управляемую горизонтальную бочку. В перевернутом полете от близости земли стало страшновато, и на мгновение даже мелькнула мысль: «Кажись — все. Как глупо…» Но вот над головой снова голубая бездна неба, и я с облегчением выдохнул. Туг же. прямо в эфир, с сотым боевым вылетом меня поздравил руководитель полетов. Все наши, кто был на земле, тоже видели, и после посадки поздравили, но ликование было недолгим. На земле мой цирковой трюк видели действительно все, в том числе и заместитель Командующего ВВС: ТуркВО п-к Колодий. прилетевший из Ташкента, пока мы были в воздухе. И уже на следующий день я имел предупреждение о неполном служебном соответствии от Командующего ВВС. 10 Армии и строгий выговор по партийной линии (правда, без занесения в учетную карточку).
Летчики 263 ОСАЭ (слева-направо) м-р Е. A. Левченко, ст. л-т В.Л. Войцеховский, ст. л-т В.М. Константинов, к-н Королев, ст. л-т А. Лосев, ст л-т А. Семенов, к-н К.М. Ильясевич, к-н И. Д. Лукомец, к-н С. Петухов. ст. л-т Аленов и к-н И. Святенко в аэропорту Кабула зимой 1982-83 гг
Месяца через 3–4, уже в 1983 г., и-к Колодий снова прибыл в эскадрилью (еще через полгода он станет генералом). На этот раз — чтобы вместе с нами слетать на БШУ. Вот при подготовке к следующему летному дню он и спрашивает: «Ну так с кем мне лететь, кто туг у вас хвастал, что поражает цели прямыми попаданиями? — Камень был брошен в мой огород, т. к. незадолго до ЭТОГО комэска в рапорте на снятие взыскания именно так характеризовал мою боевую работу. Всем стало ясно, что ведущим группы должен идти я — так командир эскадрильи и определил. Состав группы был определен следующий: м-р Поборцев — и-к Колодий и ст. л-т Семенов — к-н Петухов. При подготовке к вылету я заявил, что 50 % прямых попаданий гарантирую.
В этот вылет я за планировался на самолете с бортовым номером 28. -Хозяином- этой машины был техник ст. л-т Крапивин, на ней я чаще всего летал на задания — я к ней привык и добивался на ней лучших результатов. Если приходилось летать на других самолетах, то требовалось 2–3 полета, чтобы освоиться и пристреляться. Ведь на МиГ-21Р весь — прицельный комплекс- состоял из ПКИ (прицел коллиматорный истребителя). Это почти то же. что в годы Великой Отечественной стояло на И-16. Тогда про такое прицеливание говорили — но сапогу-. Те же. кто летал на МиГ-21, этот метод называли — «по спиртбачку». Прицельная марка при бомбометании выносится вниз с поправкой на 630°. а на МиГ-21 это положение соответствует условной точке, расположенной на крышке спиртбачка антиобледенительной системы, находящейся сверху на носовой части самолета.
Сама атака цели на МиГ-21Р требовала строгого и четкого пилотирования. Большие углы пикирования и значительные превышения целей над уровнем моря практически не оставляли шансов на довороты для уточнения прицеливания. Ввод надо было рассчитать и выполнить, так, чтобы — «спиртбачок» оказался строго под целью. С увеличением скорости на пикировании возрастал кабрирующий момент, и прицельная марка к моменту сброса сама наползала на цель.
И вот настал тот день. Взлетаем с рассветом, в 5 утра появляемся над целью. Ветра еще нет, вертолетчики обозначили цель, и облако пыли от их разрывов никуда не сносит — штиль. Я докладываю: — Цель наблюдаем, начинаем работу!» Даю команду группе на роспуск и первым ввожу в пикирование. Колодий пикирует за мной, но только для контроля, свои бомбы он бросал потом, крайним. Ввод в пикирование — хорошо… Прицеливание — отлично… Сброс… На выводе из атаки смотрю в перископ — есть прямое попадание!
Отработали, сели, заправились — и во второй вылет. Но после первого удара прошло уже 2 часа, в горах усилился ветер, надо брать поправку но какую? Помогли бомбы целеуказания. сброшенные вертолетчиками — по относу пыли я скорректировал точку прицеливания.
За два дня составом данной группы мы выполнили четыре вылета и во всех четырех у меня были прямые попадания. Надо сказать, что и ст. л-т Семенов, и к-н Петухов, и сам п-к Колодий бомбили очень хорошо, бомбы ложились не далее 10–15 м от цели (по нормативам УБП на — отлично- допускалось отклонение до 50 м).
Отлетали мы эти два дня. я и спрашиваю: — Товарищ полковник, ну что, можно посылать на «снайпера»? Колодий отвечает: «Конечно можно. После обеда сдавайте зачеты по теоретическим дисциплинам». Вот так. И пришлось сдавать, хотя еще при разговоре в кабине ГАЗика уже был пакет с коньяком и зеленью. (Зелень — не доллары, а огурцы, помидоры, петрушка, укроп и т. д. В авиации есть традиция: тому, кто принимает на класс — коньяк.) Вместе со мной тогда представлялись на «снайпера» м-ры Сысоев и Тараканов. Так втроем мы и получили «Летчика-снайпера» в 1984 г. Долго документы у нас ходят, зато мне эта квалификация была присвоена приказом МО аж дважды, с разрывом в три месяца. Думаю, политработники «верхних» штабов перестарались… Взыскание за ту мою бочку над аэродромом. конечно, сняли. Благодаря тому. что я стал «Летчиком-снайпером», мне впоследствии присвоили звание подполковника, хотя должность начальника BOTП полка всегда была майорской.
Экипаж борта 28. техник самолета ст. л-т Крапиви, летчик м-р Поборцев и механик пр-к Шваб
Ha войне живут не только войной. Когда было время — отдыхали. Всегда отмечали праздники, дни рождения, присвоение очередных званий, награждение орденами и медалями. Если посчитать: в эскадрилье 18 летчиков — 18 дней рождения, да еще дни рождения у руководящего состава ИТС, начальников групп, командира ОРАТО. Практически каждую неделю у кого-то праздник. Не забывали и погибших товарищей: поминки, 9 дней, 40 дней — все. как полагается по православному обычаю. На любом мероприятии по три стаканчика от взрывателя — закон. Первый тост — за Победу, второй — за конкретный повод, третий — молча, за тех. кого с нами нет.
Когда повод был радостным (день рождения, очередное звание, награда, красный день календаря) — выпускали газеты с шаржами, где в стихах и красках проходились по виновнику события.
9 мая 1983 года давал концерт Иосиф Кобзон с ансамблем — Время-. После концерта на построении эскадрильи комэска вручал ордена и медали. В этот день орденом Красной Звезды были награждены м-ры Сысоев, Левченко и Яассон (посмертно). Хотели на вручение пригласить Кобзона. но он после концерта куда-то исчез — должно, быть повели в баню. Хорошие бани были в каждой эскадрилье соседнего 50 ОСАП, а в 1-й АЭ этого полка был лучший сервис.