Царегородский: «Кутру Юиюля в 52-м полку оставались 3 СБ и 2 Пе-2. Где-то около 8 часов утра возвратившийся разведчик Пе-2 доложил, что автодорога Житомир-Киев пуста. /…/ все были в недоумении. Разведчик также доложил, что в районе к северу от дороги Житомир-Киев по полевым дорогам отмечено движение машин и пехоты. Нашему экипажу (Наумов, Царегородский, Зубов) было дано указание установить принадлежность и численность войск в этом районе. Мы установили, что беспорядочно отступают наши войска, главным образом тыловые части. /…/По возвращении из разведполета мы стали готовиться к вылету звеном бомбить цель, которую укажут. /…/ Все было относительно спокойно. Но вдруг! /…/ к нашему самолету (мы крайние) катится «Эмка». Остановилась. Выскакивает командир полка майор Косенко в нательной рубашке, брюках, сапогах, без головного убора, полщеки в мыле, полщеки выбрито, бежит к самолету. Подает листок бумажки примерно с пол тетрадного листа, оторванного наспех, где написано: цель – голова колонны, высота 700 метров, вылет по готовности, не жалеть ни материальной части, ни себя.
Прямо со стоянки Наумов дал газ, взлетели, развернулись, легли на курс искать колонну, рвущуюся к Киеву по дороге от Житомира. /…/ Голова колонны машин и танков была у деревни Кочерово.
С востока вдоль шоссе мы зашли 4 раза, сбрасывая по одной-две бомбы, затем /…/ на обстрел колонны и личного состава немецких войск у дороги. Колонна остановилась, загорелось несколько автомашин, взорвалась авто цистерна. У меня вышел из строя левый пулемет от перегрева /…/, но это произошло на исходе боеприпасов… Стрелок-радист подал сигнал прыгать, нажал все кнопки сигнализации. Верить не хотелось. Оглядываюсь на пилота – сидит спокойно и смотрит вверх. /…/ Взглянул вперед – увидел сноп трассирующих пуль вдоль оси самолета». Экипаж покинул самолет, приземлился недалеко от дороги, по которой двигалась танковая колонна немцев. Ближе всех к ней оказался стрелок-радист Зубов. Он не успел убежать – его догнали и убили двумя выстрелами из пистолета. Истребители противника, вероятно, появились по вызову своих наземных частей и атаковали все подходившие бомбардировщики. Следом за самолетом Наумова были сбиты пришедшие на цель СБ Светского и Караванова. Следом за ними был сбит ТБ-3, вероятно, 14-го ТБАП.
Васильев З.И., стрелок-радист 94 АП: «Числа 10-12 [июля] оставалось всего 15-17 самолетов /…/в ночь на 16-е [июля] мы были в ночном боевом вылете – два самолета. Нам было задание – сделать разведку и бомбить какой-то немецкий особо важный объект. Мы выполнили задание хорошо и вернулись. 16 июля нас, оба экипажа, построили, /…/ сфотографировали и обещали поместить в армейской газете. Командиры говорили о нас много теплых и хороших слов».
26 июля три самолета 94-го СБАП бомбили аэродром Белая Церковь.
Васильев З.И.: «Когда нас позвали к самолетам, оружейники и механики подвешивали /…/ какие-то бочки. Я /…/ спросил: «Что это и что в них?» Оружейник объяснил, что в них находятся мелкие бомбы в каждой по 16 штук, /…/нас построили и дали боевое задание: «Ровно в 11 часов быть над Белоцерковским аэродромом и разбомбить стоящие там немецкие самолеты, летный состав немцев в это время будет обедать. Надо появиться незаметно». /…/Во время бомбежки наша высота была не более ста метров. Хорошо помню, .что на втором круге из казармы выходило много людей и бежали, а мы по ним стреляли. Сделали /…/ три захода и взяли курс домой. /…/На восток от аэродрома есть лесочек, вот там ждали нашего возвращения – одни клубы дыма торчали в воздухе впереди нас от разрывов снарядов зениток. Прямо в воздухе взорвался один наш самолет СБ. Минуты через две на открытом поле взорвался наш другой самолет. /…/ После взрыва второго самолета нас догнали 6 Ме-109. Начался воздушный бой, но недолго он шел, наш самолет начал дымить, и я был ранен. /…/ Ме-109 улетели, а один остался наблюдать нас. Когда мы сели и наш самолет взорвался, немец улетел/…/».
Фадеев А.И., 52 АП: «Много было и неприятных случаев, о которых больно вспоминать. Так, однажды наш командир звена Ефремов, возвращаясь с боевого задания, был сбит фашистскими истребителями. Бой происходил над нашими отступавшими войсками. Ефремов, штурман Зуев и стрелок-радист /…/ выбросились из горящего самолета на парашютах. И когда они спускались, наша отступавшая пехота открыла по ним огонь, и все трое были убиты».
Бондаренко И.В.: «Когда была дана команда перебазироваться под Чернигов,/…/ то я в составе летно-технической группы был оставлен для ремонта и перегона самолетов, пострадавших от налетов вражеской авиации, так что нам пришлось последними покидать место базирования в районе Овруча».
Цыганчук И.Ф.: «Мы, безлошадные, начали групповое обслуживание оставшихся само летов. А когда скопилось много безсамолетных техников, нас человек 20 перебросили в 52-й полк под Чернигов /…/ Здесья и еще два техника обслуживали три истребителя прикрытия. /…/ немцы боялись атаковать этот аэродром на окраине Чернигова. Здесь видели бой И-16 с «Мессершмиттом». Победил атакой в лобовую И-16, зажег немца и сам, подбитый, еле сел на свой аэродром. Летчик раненый, в моторе пробито два цилиндра».
Баличев М.Т., 52 АП: «В августе 1941 г. 52 СБП был расформирован. Это произошло в лесу у города Конотоп. Частично личный состав вошел в состав 94-го СБАП, частично отправлен в тыл».
Бут Д.А., штурман 52 АП: «всех безлошадников отправили в Липецк /…/, где был создан новый полк – 804-й».
Лысенко А.Ф., летчик 52 АП: «В середине августа 1941 года были направлены в г. Киев в надежде получить самолеты и в ожидании их мы несли аэродромную службу, делали укрепления вокруг аэродрома, строили капониры и т. д. Но и здесь мы не дождались самолетов и были направлены на сборный пункт в г. Липецк /…/».
Назаров Г.С.: «28 июля 1941 года нас 5 экипажей отправили в г. Липецк для получения новых машин Пе-2. К сожалению, нас там присоединили к вновь формируемому 16-му полку, где не хватало экипажей, особенно комсостава. Мы пытались возражать, но начальник отдела формирования сказал – рассуждать некогда, давайте на защиту столицы Москвы, время не ждет ит.д. /…/Ясное дело, пришлось расстаться с боевыми товарищами».
Будучев А.Д.: «Из под Овруча мы перебазировались под Чернигов и продолжали боевую работу, затем в Крупичполь. Здесь мы по пали в большую неприятность. Поздно вечером нам подали машины для эвакуации. Мы быстро расселись по машинам и двинулись в порядке очередности эскадрилий через большой деревянный мост /…/ Немецкие танки прорвались к этому мосту и отсекли полторы-две эскадрильи /…/. Попытка немецкого танка пройти вслед за нами, ушедшими вперед, привела к разрушению моста. Это нас и спасло. За ночь мы проехали (прошли) всего километров 15, остановились на каком-то полевом стане. /…/Долго мы еще ехали. Наконец прибыли в Большую Писаревку (северо западнее Харькова)».
Подготовка самолета №7 к боевому вылету. 52 БАП, июль 1941 г. Слева направо: механик старшина Еременко (на ближней аремянке), механик ст.сержант Стрембицкий, воентехник 2-го ранга Мамота, мл.воентехник А.Е. Филиппов, моторист ст.сержант Клейменов, ст. сержант Макаров (на дальней стремянке)
Славгородский С.И.: «Последний наш аэродром – в селе Вел. Писаревка Сумской области. У нас осталось всего два самолета СБ 1* . Оттуда мы уехали в г. Казань в надежде получить новые самолеты. Это было 5-6 октября 1941 года».
Еремиевский И.П.: «В Ичне потеряли последний самолет: при посадке зацепился за копну сена и разбился. Экипаж цел. В Ичне погрузились на автомашины автобатальона, и он повез нас аж в Острогожск, погрузились в товарные вагоны, и поезд повез в Казань, куда прибыли 10 октября».
Славгородский С.И.: «Так как материальной части не было, часть технического состава добровольно ушла в формировавшуюся 1-ю Московскую воздушно-десантную маневренную бригаду».
Шлафрок С.К., техник 94 АП: «В середине сентября 1941 г. оставшиеся самолеты полка принимали участие в эвакуации штабов из г. Прилуки, а технический и вспомогательный состав полка на автомобилях перебрасывался в тыл. Колонной автомобилей командовал штабной офицер майор Пронин. В Полтавской области (в районе городов Ромодан, Гадяч, Лохвица) наша колонна попала в окружение, но нам удалось из него выйти. Это произошло за г. Миргород /…/. Затем, уже в Острогожске, мы были размещены в ж.д. эшелон и прибыли в г. Казань в 9-й ЗАП».
Еремиевский И.И.: «Но не так просто ехали/…/. Дождь, грязь непролазная, дороги проселочные, чернозем липнет. Под Лохвицей застряли, болото кругом, перевернутые пушки, снарядные ящики со снарядами, блестят медью гильзы /…/. машин собралось несколько сот… На гору выезжать – глина мокрая, машины буксуют. Хорошо, что не было солнца, немецкие самолеты добре бы нас пощупали /…/до полного израсходования боекомплекта. Спасибо, появился немецкий тягач, какая-то воинская часть с собой имела. Он повытаскивал все машины на гору, возились всю ночь. Утром приходит посыльный и говорит: командир приказал найти автомашину с парашютами, там 180 парашютов, и сопровождать ее. /…/ Много времени пришлось искать, в селе в одном дворе нашел. Захожу в хату – четыре солдата, укладчики парашютов пьянствуют, наверное, продали парашют за водку./…/Я командую – собирайтесь, выезжать будем. «У нас нет в машинах бензина»./…/Я сказал – пошли искать бензин, с нами ехал и заправщик. Вышел на улицу, смотрю – вдали стоят комбайны. Пошли к ним. Проверили – в баках бензин /…/ Солнце пригрело, дорога высохла и автомашины пошли. На реке Хорол мост, стали подъезжать к мосту, ехали одни. Прилетели немецкие «Юнкерсы» 7 штук. Начали бомбить мост /…/, но в мост не попали. Рядом село. По селу попало много бомб, людей побили, скот. /…/ Подъехали к городу Гадяч, затормозили. Стоит колонна, автомашины не двигаются. Время идет/…/ни ехать, ни свернуть. С правой стороны болото, слева – гора. Что делать? Если налетят немецкие самолеты /…/ сгорят все машины /…/. А у меня на машине 120 парашютов. /…/ Без парашютов – под трибунал, если останешься жив. Вынимаю из планшета карту, посмотрел, сориентировался. Выезжаю на левый склон горы, сам сел за руль /…/ Отъехали далеко от колонны. /…/ Слева железная дорога, справа речка течет, но речка поем дождя. Построили мост из щитов 2* , переехали и поехали дальше. /…/ Стали подъезжать к дороге, что с Ромны. Стоят передовые – не пускают /…/ и говорят: скоро будут немецкие танки. Часовому говорим: посмотри, на 10 километров все просматривается, танков не видать. «Мне приказано не пускать! Сто метров отъехать назад!» Ну, ничем не докажешь! Я уже решил со своими хлопцами заговорить его, отобрать винтовку, чтобы шума не поднимать, вынуть затвор, ему отдать винтовку, потом выехать на дорогу, проехать немного и потом отдать затвор /…/. Но нам внезапно помогло /…/ приехали танкисты на машине осмотреть местность. Заговорили часового, я выехал на дорогу и уехал. Подъезжаю к Гадячу, через речку Псел мост. На мосту стоит командир полка Николаев. Как он обрадовался – парашюты спасены. Я поехал, он еще стоял на мосту. /…/ ждал еще машины. Не все машины переехали /…/ в Гадяч. Две машины застряли в той колонне под Гадячем, от которой я выехал в сторону. /…/ В декабре 1941 года [в Казань] прибыли три летчика, техники и несколько сержантов. Их машины под Гадячем попали в окружение; бросили машины и болотами пробирались в села, добыли гражданскую одежду, вышли из окружения и на разном транспорте прибыли в Казань /…/».
Царегородский А.А.: «Подъезжаем к Сенче. Здесь мы вышли из полуокружения. Тогда шел бой в Лохвице с передовыми частями немцев. /…/ колонна машин до самой Лохвицы. /…/ На наш вопрос – что стоите? Уверенный ответ: «Сейчас немцев выбьют, и мы поедем. Так легко?! /…/ Сворачиваем вправо, по дорожке в лес. Там какое-то механизированное хозяйство. Ожидают сигнала к эвакуации. /…/ подходим к епшршему, представляемся, предъявляю партбилет (другого документа у меня нет). Нас заправляют бензином. После уточнения обстановки старший (средних лет мужчина, невысокий, плотный, волевой) дает команду своим подчиненным опустить законсервированные моторы и другое в водоем, запускать моторы и в путь. /…/За нами – отряд. Вышел ли он?»
Не всем удалось избежать плена – в частности комэску 52 АП Морозову В.А. Его экипаж был сбит 26 июня 1941 г., летчик, штурман и стрелок-радист попали ранеными в плен. Морозову удалось бежать и присоединиться к партизанскому отряду. В авиацию он больше не вернулся. Его дочь, Морозова Н.В., вспоминала: «Перед смертью папу пришлось перевозить санитарным самолетом. В самолете папа встал, пошел в кабину летчиков. Они напугались и спросили: «Отец, ты куда?» А он им сказал: «Ребята, я бывший летчик, разрешите, пожалуйста, посмотреть мне на приборы, побыть вместе с вами». Они ему разрешили. Когда прилетели, папа летчикам пожелал: «Ребята, летайте за себя и за нас, кто не смог долетать». Летчики его очень тепло проводили. Папа повернулся ко мне и сказал: « Теперь я могу спокойно умирать. Я подышал тем воздухом, я летал». Я посмотрела на его лицо – оно было такое счастливое! А через несколько дней папы не стало».
1* Переданы в 33-й БАП. (Прим. ред.)
2* Вероятно, эти щиты но железных дорогах использовались для снегохзадержания. (Прим. ред.)
Материал подготовлен к публикации В. Раткиным.
Фотографии из архива Е.И. Ионова.