Было поистине чудом, что никто не погиб.
Наихудшие разрушения пришлись на южную сторону алтарной части собора, где людей во время службы не было. Прихожан в алтарную часть не пускали, а клирики все находились на хорах. Правда, несколько монахов все-таки чуть не простились с жизнью, отчего разговоры о чудесах только усилились, а прочие отделались ссадинами и порезами от осколков камней. В пастве разве что некоторым досталось по царапине. Люди не сомневались в том, что их сверхъестественным образом уберег святой Адольф, мощи которого хранились под главным алтарем. Недаром в его житии рассказывалось о множестве исцелений и спасений от верной гибели. Впрочем, все соглашались, что Господь послал Кингсбриджу предупреждение; оставалось выяснить, насчет чего именно.
Часом позже четверо мужчин принялись осматривать разрушения. Годвин, двоюродный брат Керис, занимал пост ризничего, а значит, отвечал за состояние собора и всех его сокровищ. В помощники-матрикуларии, то есть по строительным и восстановительным работам, ему назначили брата Томаса, который десять лет назад звался сэром Томасом Лэнгли. Плотник и строитель Элфрик имел с аббатством договор, обязывавший мастера следить за состоянием собора. Мерфин же пришел в качестве подмастерья Элфрика.
Колонны делили восточную часть храма на четыре «помещения», именуемых травеями[14]. Обрушение затронуло две травеи, ближайшие к средокрестию. Каменный свод над южным приделом полностью обрушился в первой травее и частично осыпался во второй. Средний ярус пошел трещинами, каменные средники окон верхнего ряда повыпадали.
Элфрик предположил:
– Должно быть, допустили в свое время промашку со строительным раствором, вот свод и раскрошился, а оттого появились трещины выше.
Мерфин усомнился в правдоподобности такого объяснения, но иных предположений у него не было.
Он ненавидел своего мастера. Учиться он начинал у отца Элфрика, весьма опытного Йоакима, которому довелось строить церкви и мосты в Лондоне и Париже. Старик охотно растолковывал Мерфину премудрости мастеров-каменщиков, те хитрости, которые мастера называли тайнами и которые сводились в основном к арифметическим формулам строительства, например к пропорции между высотой здания и глубиной фундамента. Цифры Мерфину всегда нравились, и он жадно впитывал все, чему мог его научить старый Йоаким.
Потом Йоаким умер, и ему наследовал Элфрик. Тот был искренне убежден, что главное для подмастерья – это научиться послушанию. Мерфина такое отношение злило, а Элфрик вразумлял его, кормя впроголодь и заставляя трудиться на морозе в скудной одежонке. Для пущего назидания строптивому юнцу круглолицую хозяйскую дочь Гризельду, ровесницу Мерфина, кормили сытно и одевали тепло.
Три года назад жена Элфрика умерла, и мастер женился заново – на Элис, старшей сестре Керис. Молва уверяла, что из двух сестер Элис будет попригожее: у нее и вправду были более правильные черты лица, зато ей недоставало обаяния Керис, а Мерфин и вовсе считал Элис дурой. Ей самой Мерфин, похоже, нравился ничуть не меньше, чем ее сестре, и потому юноша надеялся, что она заставит Элфрика обращаться с ним получше. Но случилось обратное. Элис как будто сочла своим супружеским долгом изводить Мерфина заодно с Элфриком.
Мерфин знал, что подобного обращения удостаивалось множество подмастерьев, и все терпели, поскольку без обучения у мастера доходной работы было не получить. Ремесленные гильдии сурово расправлялись с самозванцами. Никто в городе не мог начать своего дела, не вступив в какую-либо гильдию. Даже священнику, монаху или женщине, которым захотелось бы поторговать шерстью или сварить эль на продажу, пришлось бы идти на поклон к той или иной гильдии. А за городскими стенами работы почти не было, ибо крестьяне сами строили себе дома и сами шили одежду.
По завершении ученичества большинство подмастерьев оставались у своих бывших наставников и трудились как поденные работники, за плату. Немногим удавалось заручиться расположением мастеров и перенять дела после их кончины. Этот путь для Мерфина был закрыт. Юноша слишком уж ненавидел Элфрика и намеревался сбежать от того при первой же возможности.
14
Травеи – в романской и готической архитектуре пространственная ячейка нефа, ограниченная четырьмя устоями, несущими свод.