- Я все для тебя сделаю, добрый бог, - без запинки отвечает юный герой.
- Отец Франсиско испуган. Он принимал меня за тело, одержимое злым духом – тем самым, который выпил жизнь из города у моря. Но я вернул городу его дух, его смелость, его силу. Теперь все будет иначе. Вот только злой дух сумел изуродовать мое вместилище, мое нынешнее тело. Я чувствую, как он мешает мне, как хочет поссорить с моими детьми, с сильными и верными духами моря, огня и… - Марк с иронией глянул в сторону Фреля, - …и сексуальности. Если он возьмет верх, кто знает, каких бед он еще натворит? Ты можешь сделать так, чтобы бокор указал мне дорогу к Синьоре? Я чувствую, что избавление ждет меня там.
- Она злая женщина! – набычился подросток. – Злая, опасная, хитрая. Она враждует с Матерью Вод. Она не дает нам разговаривать с морем. Мы из-за нее так бедно живем. А знаешь, какие мы рыбаки? Если бы не Синьора Уия, мы бы…
- Тем более мне нужно встретиться с ней. Я помирю ее с Матерью Вод. А она больше не будет вас доставать. В смысле, разрывать вашу связь с морем.
Главное – правильно выбрать мотивацию! Да ради перемирия Иеманжи с этой неправильной синьорой они нас в резиденцию тетушки Уия всем народом проводят! Я так увлеклась беседой просветленного Марка с его мелким подданным, что и не заметила, как Мулиартех, усевшись рядом с беспамятным пастором, завела одну из наших фоморских песен. Слушая волшебный голос дочери Балора, священник перестал раскачиваться и бормотать. И даже, вроде бы, примирился с крушением той непреложной истины, что бон дьё не место на грешной земле.
- Отец Франсиско! – встрепенулся парнишка. – Вы слышите? Вы не умерли?
- Нет. Но, кажется, был близок к этому, - тяжело выдохнул пастор-бокор. – В мои годы трудно представить, что мир НАСТОЛЬКО переменился. И что не только духи и демоны, но сам бог-созидатель может явиться к нам. Я слышал все, что ты сказал, боже. Я понял твои слова. Прости мою слабость перед лицом великих перемен.
«Если Марк сейчас ляпнет «нема за що», я самолично отвешу ему затрещину», - успела подумать я, прежде чем Марк ответил:
- Не проси прощения у меня, я тебя не виню. И ты не вини меня за то, что я мало смыслю в мирских делах. Я, как ребенок, попадаюсь во все ловушки, расставленные врагом. А за свою непонятливость расплачиваюсь вами, моими созданиями и детьми. Если бог способен стыдиться, то я стыжусь.
- Ты сделал для нашего мира больше, чем может сделать бог, - покачал головой отец Франсиско. – Ты воплотился в живом теле, ты чувствуешь как человек и страждешь как человек. Христос белого народа делал так же. И хоть наша вера далека от христовой, мы всегда будем чтить твою силу… и слабость.
Час от часу не легче. Христос и ватага его апостолов, один другого краше и нравственнее. Однако, пора нам уже хоть до чего-нибудь договориться с этим странным народцем. Вряд ли нам пристало участвовать в каких-нибудь вудуистских обрядах с убиением белых кур и вакхическими плясками, но, может, все еще впереди? В гостях у таинственной недоброй Синьоры Уия?
- А кто, кстати, такая эта Синьора? – вдруг вырвалось у меня.
- Очень некстати! – оборвала меня бабка, но вопрос уже прозвучал.
- Ее дом стоит в сердце пустыни, - заученно начал подросток, - ее слуги – жестокие ветры, ее небо – огненная чаша, ее опора – соль мертвых морей, ведет к ней дорога из костей, белых даже в ночной тьме…
Понятно. Ориентиры что надо. По дороге из костей мы и сами дойдем, никаких проводников не потребуется. Вот только какого Лира нам к ней идти? С чего Марк решил, что нам – туда?
- От козней Синьоры вас охранят духи – Легба и мэтр Каррефур, которые отворят вам нужные двери и проведут невредимыми через перекрестки. Им наверняка хочется поквитаться с Синьорой, которая не раз и не два хитростью заставляла служить себе. Легба и Каррефур давно на нее сердиты.
- Да где ж мы их найдем, этих сердитых духов? – угрюмо интересуется Мулиартех.
Священник смотрит на нее с изумлением: богиня-богиня, а глупая какая!
- Я же говорил: они – здесь. И найдут себе подходящее тело. Вот это самое тело. – И рука его упирается пальцем… в грудь Фреля. Единственный в нашей команде человек, без примеси волшебной крови и мистических дарований, испуганно округляет глаза: