Механиком звали местного заправилу. Его можно было смело назвать князем или царем, но он не любил громких титулов и предпочитал, что бы все звали его по имени. Поговаривали, что когда–то он был не то директором, не то ведущим конструктором на каком–то оборонном заводе. Любил технику и мог буквально на коленке и без инструментов собрать машину. Первый его дар был как–то с этим связан, но даров у него было несколько.
Когда–то давно он с группой единомышленников нашел стаб в котором мы сейчас были, и создал настоящий механический завод с полным циклом производства от переплавки металла до литья и ковки деталей, с мастерскими модернизирующими технику и создающими новую. Крокодил, в чём–то скопированный с БТР 152, был его разработкой. Такие машины заводчане не только использовали сами, но и продавали в другие стабы. Некоторые предпочитали машины, созданные специально для условий Улья кустарным переделкам на коленке, да и настоящей бронетехники переносилось не так много что бы обеспечить всех желающих ее получить.
Об этом мне рассказала пока мы ехали в Ниве болтушка Заноза. Кто рассказал об этом ей, я не спросил. До нашей встречи она о Мехзаводе вроде толком ничего не знала, так что, скорее всего, кто–то уже здесь просветил. Не удивлюсь, если ее уже агитировали стать гражданкой Мехзавода и рассказали кое–что о его истории и возможностях. Наряду с обещаниями хорошей жизни такой посыл может возыметь действие. Особенно если учитывать что и она в принципе не против остаться.
На Баранке перед администрацией собралась довольно большая группа людей. Мы ехали достаточно медленно и с полностью открытыми по причине теплой погоды окнами, так что можно было легко понять, что происходило и услышать, если не все, то сказанное достаточно громко.
Кроме простого люда тут была охрана из СБ. Они окружали полноценный, как в фильмах, эшафот сразу с тремя виселицами. Каждая виселица вскоре должна была обрести своего висельника. Солнце грозило скоро сесть за горизонт, и намечалась казнь на закате. Кто–то так спешил с расправой, что решил не дожидаться рассвета. А может, тут так было принято.
На эшафоте стоял глашатай и с листа мелованной бумаги с гербами и печатями Мехзавода читал приговор местного суда. Читал он его так громко и разборчиво, что я сумел расслышать каждое слово.
— За халатность, приведшую к отравлению и смерти восьми человек! За использование испорченных продуктов! Владелец кабака «У Хомяка» Хомяк! Главный повар кабака «У Хомяка» Жиряк! Помощник повара кабака «У Хомяка» Смола! Приговариваются к смертной казни! Через повешение! — он выкрикивал, деля длинные предложения на короткие рубленые фразы.
Тем временем СБешники за его спиной заводили на помост напуганных до безумия преступников. Первым вели щекастого мужика, вторым двухметрового, что в высоту, что в ширину толстяка, а последним самого натурального черного как смола негра. Они лупали глазами, но сказать ничего не могли. Их рты были заткнуты. Следом за приговоренными и СБ поднялся палач с балаклавой скрывающей все кроме глаз на голове. Он указал СБшникам, куда ставить казнимых и накинул на шею каждому петлю.
— Вы их повестите?! — возмутилась Заноза.
— Конечно. Они преступники. Их приговорил суд, — сказал безопасник севший со мной сзади.
— А как же тюрьма? Вы же убиваете людей! Посадите их в тюрьму, — сказала она, будто отдала распоряжение.
Этим своим демаршем она меня серьезно поразила. Сейчас говорит, что нельзя казнить по приговору суда, а сама до этого собиралась идти со мной разбираться с Ксеносом. Она же не думала, что я его по попе нахлопаю или в тюрьмы посажу? Совершенно точно не думал, поскольку сам намеревалась ему что–то там отрезать. Или в ее глазах он другое дело? Бывает такое у людей: тот кто обидел меня должен умереть, а того кто обидел кого–то мне незнакомого можно и пожалеть немножко.
В общем, уверенно понял только что тараканов у этой девчонки в голове столько, что их ни одним ядом не вытравишь. И, похоже, курят эти тараканы что–то забористое. Охранник что вел с ней диалог, судя по выражению лица, думал примерно то же самое, но продолжал беседу.
— Невозможно, — сказал он.
— Почему? — выпучила глаза ксер.
— По многим причинам, но главная причина отсутствие сил и средств для содержания тюрьмы. К тому же все справедливо. Из–за них умерли люди и поэтому их казнят. Будь их преступление не столь серьезно, их бы оштрафовали или изгнали, — постарался разъяснить водитель, подруливая к входу в администрацию. — Выходим.