— Наверное, — вздохнула Пайпер. — Я люблю бездельничать, но не так.
— Тогда как?
Пайпер улыбнулась, — завлекающе, так, будто собиралась в очередной раз всего несколькими словами вывести Иснана из себя и тем самым значительно поднять себе настроение, — приподнялась на носочках и шепнула Фортинбрасу на ухо:
— Я была бы не против трахнуть тебя.
Лицо Пайпер светилось от счастья: ни следа злости и усталости, какие были меньше часа назад, в фейских кузницах, и из-за солнечных лучей, падавших на её лицо через окно, глаза казались осколками драгоценностей.
Его же лицо — пылающее, застывшее в лёгком ужасе вперемешку со смущением. С каждым разом Фортинбрас всё меньше реагировал на странные шутки Пайпер, но порой она использовала слова, которые вгоняли его в краску. Стефан пытался ему объяснить, как во Втором мире люди относятся к интимной близости, но Фортинбрас мало что понял. И слово, которое Пайпер уже употребляла пару раз, вызывало скорее недоумение, чем смущение. Если его что и смущало, так это то, сколь смело она говорила об этом посреди коридора, где их легко могли услышать. Марселин всё ещё была в своём кабинете и наверняка всё слышала.
— Или просто отдохнуть, — как ни в чём не бывало добавила Пайпер, проведя по его щеке ладонью и словно невзначай убрав прядку чёрных волос за ухо. — Ты же знаешь, я непривередливая.
Она и впрямь была непривередливой, а ещё бесконечно терпеливой. На все его ласки и поцелуи отвечала так, что желание начинало распирать грудную клетку, и говорила о совершенно безумных вещах как о чём-то нормальном. Но из-за хаоса, которого с каждым днём становилось всё больше, времени на то, чтобы насладиться обществом друг друга, было слишком мало. Пайпер понимала это, и потому умела вовремя остановиться.
Фортинбрас, что странно, нет. Ему хотелось, чтобы Пайпер его целовала и дальше, хоть он и понимал, что мог бы потратить время на более полезные вещи. И тем не менее…
— Мне нужен словарь со всеми словами, которые используют люди Второго мира, — наконец пробормотал Фортинбрас в ответ.
— «Трахнуть» — это значит «заняться сексом», а «непривередливая»…
— Я знаю, что это значит.
— Вот как? — губы Пайпер растянулись в кошачьей улыбке. — Кто тебе всё объяснил?
— Стефан.
Пайпер удивлённо округлила глаза.
— Он сам вызвался?
Фортинбрас, наконец поняв, что они до сих пор торчали посреди коридора, потянул Пайпер за собой, к широкому подоконнику на развилке в коридоре. Особняк не перестроился, и поблизости никого не было. Из огромного окна была видна часть пляжа, где торчали Эйкен и Эйс и, кажется, общались с драу, живущими в воде.
— Ты меня пугаешь, — пробормотала Пайпер, забравшись на подоконник с ногами.
Фортинбрас присел рядом и оттянул рукава рубашки, лишь бы хоть чем-то занять руки. Впервые за долгое время одежда, которую носили во Втором мире, показалась ему странной и неуютной. Пайпер всё убеждала его носить футболки и толстовки, говорила, что они очень идут ему, а он едва согласился на рубашки, лишь бы хоть немного вписываться.
— Чувствую себя странно, — признался Фортинбрас.
— Из-за того, что я сказала? — обеспокоенно спросила Пайпер, тут же придвинувшись к нему вплотную. — Прости, я думала, ты поймёшь, что это шутка.
— То есть ты не хочешь трахнуть меня? — уточнил Фортинбрас, нахмурившись. — Элементали, я не понимаю. Я тебя больше не привлекаю?
— Что за глупости? — Пайпер взяла его лицо в свои ладони и с улыбкой произнесла: — Ты самой привлекательный человек во всех мирах, и я безумно тебя люблю.
— Я великан.
— Не придирайся к словам. И не забывай, что я правда тебя люблю. То, что я сказала — шутка.
— То есть ты всё-таки не хочешь…
— Хочу, — перебила Пайпер, рассмеявшись, — но я же не могу просто унести тебя к себе в спальню и запереть там. Я хочу, чтобы ты сам сказал мне, что хочешь меня. Может, конечно, у нас тут апокалипсис намечается, но нет ничего постыдного в том, чтобы позаботиться о себе и сделать то, что ты хочешь.
— Это меня и беспокоит, — тихо произнёс Фортинбрас. — Мы понятия не имеем, где скрывается Ситри и правда ли она начала ритуал призыва Хайбаруса. Что, если Эйкен ошибся? Или наоборот, прав? И Гаапа мы не можем освободить, пока не поймём, как безопасно попасть в Лабиринт. Мне следовало бы сосредоточиться на этом, а я… Ничего не понимаю, — едва слышно закончил он, прикрыв глаза. — Разве мы не должны сделать хоть что-то? Не могу отделаться от мысли, что я… бездействую. Что, если из-за этого сигридцы и земляне…