Он не столкнулся с королём демонов, а всего лишь испытывает пределы своей магии. Уклоняясь от нападавших на него теней, сжигая тех, что подбирались слишком близко, и то и дело перебрасывая себя в другую часть помещения быстрее, чем Хайбарус успел бы коснуться его, Николас проверял, насколько его Движение сильно. Он носился по огромному залу, как ненормальный, запрещая себе останавливаться. Хайбарус не идиот, поймёт, что Николас не собирается сражаться, всего лишь отвлекает, но всё равно он не мог расслабляться и позволить поймать себя.
Может, Хайбарус уже не был уранионом к тому моменту, как те создали сакрификиумов, он знал, как бороться с ними. Хаос — такой же мощный источник силы, как магия, и Хайбарус владел им в совершенстве.
— Хватит за мной гоняться! — истерично крикнул Николас спустя какое-то время, проскочив над головой короля демонов, когда тот резко приподнялся и будто бы готовился взлететь.
Хайбарус почти ухватил его за ногу, но Николас вновь перебросил себя обратно к выходу, подавив желание сбежать.
— Такой мелкий, а так бесишь, — прорычал Хайбарус, поворачиваясь к нему лицом.
— Спасибо, я стараюсь.
— Думаешь, я не знаю, что ты просто играешь со мной?
— Так и вы со мной играете.
Хайбарус произнёс что-то на языке демонов, — наверняка что-то крайне оскорбительное, из-за чего уши Николаса сложились бы в трубочку, — и вскинул руки, насылая на него ещё больше теней.
— Слушайте, а может, начнём вести турнирную таблицу? — крикнул Николас, взметнув волну пламени, поглотившую первые ряды теней. — По-моему, я выигрываю!
Рёв Хайбаруса отразился от стен и был столь громким, что едва не расколол голову Николаса. Он прыгнул назад, перебрасывая себя поближе к Гаапу, и быстро оглядел цепи. Всё ещё слишком крепкие.
«Хайбарус будет призывать хаос и демонов, захвативших Дикие Земли, чтобы убить вас, — говорила Геирисандра, — но этого будет мало, чтобы победить сразу всех сальваторов и уранионов в придачу. Вы забрали магию Диких Земель, лишили его ценного источника силы и значительно замедлили ритуал призыва во Второй мир. Без магии он будет возрождаться гораздо медленнее, однако процесс ускорится, если он пленит хотя бы одного из вас».
Онорина жаловалась, говоря, что совершенно не видит смысла осторожничать с Хайбарусом и что его просто нужно размазать по стенкам Цитадели в частицы хаоса, из которых он уже никогда не сможет возродиться. Иснан был с ней согласен, как и Пайпер, но Николас понимал: Геирисандра права. Забрав магию Диких Земель, сальваторы отстрочили неизбежное, а не предотвратили. Хайбарус возродится, просто это займёт больше времени и ресурсов, собранных Ситри во Втором мире.
Однако стоит ему пленить сальватора — и процесс ускорится. Николас совершенно не хотел становиться топливом для злой концентрации хаоса в несколько тысяч лет, и потому уклонялся и не атаковывал Хайбаруса в ответ. Николас испепелял его тени, убивал демонов, формирующихся из волн хаоса за считанные секунды, но не позволял своей магии распространиться дальше и дойти до Хайбаруса. Хватало того, что он постоянно перебрасывал себя из одной точки пространства в другую, оставляя едва заметные следы магии. Хайбарусу не хватило бы их, чтобы ускорить своё возрождение, зато Николаса — вполне.
Как и просила Геирисандра, он лишь отвлекал, раздражал, тянул время. Прыгал туда-сюда, истреблял мелких демонов и всё ждал, когда на цепях Гаапа появится хотя бы одна трещина.
***
Момент, когда Нактарас, схлестнувшаяся с Хайбарусом, отступила, Фортинбрас ощутил всем своим существом. Мурашки пробежали по его спине, шрамы будто бы заныли, скул коснулись невидимые ледяные пальцы, постепенно становящиеся плотнее.
Фортинбрас не шевельнулся. Он стоял перед железными воротами, за которыми крылась Цитадель богов, и молча смотрел, как из теней, выползших из-под тонкой щели внизу, складывалась женская фигура. Тёмные волосы кружили вокруг головы, точно щупальца морского чудовища, на тёмном лице особенно выделялись железные зубы и яркие серебристые глаза. Холодные пальцы касались скул Фортинбраса, пробегались по чертам его лица, словно исследуя, и он молча ждал, когда это закончится.
Прикосновения не были неприятными, но и лёгкими, приносящими удовольствие он бы их не назвал. Нактарас, явившаяся ему и Арне, замершего рядом с Фортинбрасом, не позволила бы отойти или выразить недовольство. Она изучала его, будто он был лишь результатом эксперимента, крутила его голову, сжав челюсти сильными пальцами, и улыбалась своим мыслям, пока заглядывала в его глаза.