Фортинбрас не ответил, подойдя ещё ближе к вратам. Те не пугали его, хотя невозможность прочесть символы на железе сильно нервировала и будоражила его природное любопытство. Не будь обстоятельства столь ужасными, он бы обязательно попытался расшифровать древние надписи.
Выдохнув, Фортинбрас положил ладонь на врата. Те не открылись, как следовало бы. По железу, огибая символы, пробежали тонкие тени, подобные ручейкам, и устремились к ладони Фортинбраса.
Первое прикосновение хаоса, скрытого в древних стенах Цитадели, обожгло холодом. Перед глазами пронеслись картины, которых Фортинбрас на самом деле никогда не видел: то, как путь к вратам нашли Пайпер, Николас и Иснан; как Лабиринт, окруживший Цитадель подобно защитной стене, перестраивался и рушился, уничтожаемый хаосом; как твари проникали в него и как сальваторы с ракатанами пытались пройти его, чтобы добраться до богов.
Всё, что когда-либо происходило не только вокруг Цитадели, но и с ней, Фортинбрас видел благодаря Времени. Нактарас, окружившая его, точно бесплотный туман, направляла хаос к нему, забирая себе лишь малую часть — всё остальное поглощал Фортинбрас, беспощадно вырывая из стен Цитадели одну из главных сил, благодаря которой та стояла.
Время — сильнейшая магия сакри, о чём Арне не раз напоминал ему. Время способно заглянуть в прошлое людей и простых предметов, вернуть их к состоянию, в котором они находились минуты и даже годы назад. Будущее, которое можно было увидеть с помощью Времени, было доступно только Арне, но в нынешней ситуации им и не требовалось обращаться к будущему. Хватит и прошлого.
Хайбарус двести лет отравлял Цитадель и склонял на свою сторону богов. Он был заперт с уранионами так же, как они — с ним, и с момента Вторжения они изводили друг друга день и ночь, что сказывалось на состоянии Цитадели и Лабиринта. Хаос, изначально заложенный в основе Цитадели вместе с магией, искажался под влиянием Хайбаруса и в конце концов стал подчиняться ему. Поэтому король демонов и засел в Цитадели, а не в Диких Землях: в обители богов он мог не только контролировать своих демонов и отслеживать изменения Лабиринта, но и постепенно поглощать магию, впитавшуюся в стены.
Поглощение хаоса Фортинбрасом даст ему преимущество, но этого они и добивались. Они ослабят Хайбаруса, забрав хаос, которым он управлял, и в то же время усилят, позволив быстрее поглотить часть магии Цитадели. Хватит ли этого, чтобы Ситри завершила ритуал, не знала даже Геирисандра. Она, однако, надеялась, что сальваторы успеют снести голову Хайбаруса до того, как он из Цитадели откроет Переход во Второй мир.
Фортинбрас думал об этом, постепенно вытягивая хаос из Цитадели и запирая его внутри себя. Лабиринт и так настрадался, а твари до сих пор рыскали по нему, призванные Хайбарусом. Незачем им питаться хаосом. Тот не магия, жизнь не продлит, лишь исказит то, что уже есть.
К тому же ему не привыкать: он уже забирал хаос и проклятия других и оставлял их себе, зная, что выдержит больше, чем любой другой житель Диких Земель. То, что Фортинбрас делал сейчас, было лишь очередной жертвой, которую он был готов принести, чтобы выиграть ещё немного времени.
Хватит ли ему сил, не отравит ли хаос сердце, не остановит ли его — этого Фортинбрас не мог знать точно. Надеялся, что Нактарас не позволит ему сгинуть, а Арне поможет справиться с разворошёнными воспоминаниями и старыми ранами, каждая из которых напоминала о себе острой болью и кровью, пропитывающей одежду.
«Ты же мой хороший, — шептал Арне, — отлично справляешься! Давай, ещё немного. Обещаю, потом я угощу тебя чем-нибудь вкусным!»
«Я тебе что, собака?» — зло подумал Фортинбрас, так резко согнув пальцы, что оставил глубокие вмятины на железе.
«Из тебя бы вышел отличный золотистый ретривер».
Фортинбрас даже не знал, что это за порода такая, но решил, что обязательно спросит у сакри потом. Если, конечно, не сломается от боли, поселившейся в костях, и воспоминаний, пропитавших каждый камень Цитадели — то были видения давно погибших миров, через которые прошли уранионы, и тех, о существовании которых Фортинбрас даже не представлял. Он видел сотни чужих миров, похожих на Сигрид или Землю, а из одного, полного песка и испепеляющего солнца, вырвался яростный ветер, будто мир был лишь приоткрытой дверью. На смену ветру пришли льды и океаны, а за ними — гектары вечнозелёного леса. После — выжженные беспощадным огнём войны земли и горы трупов, оставленные уранионами гнить в мирах, к которым они потеряли интерес.