Поразительно, что они решили вмешаться в судьбу Сигрида и одарили смертных магией сакри. Поразительно, что не ушли, как делали это тысячи раз.
Но, должно быть, раскол между уранионами это и означал: одни желали оставить Первый и Второй миры в прошлом, уничтожить их, чтобы создать из хаоса нечто иное, другие же понимали, что это будет концом всего. Хаос поглотит сам себя, как когда-то Хайбарус, ещё будучи уранионом, полным магии, сделал то же, чтобы дольше продержаться в форме хаоса и создать демонов. На этот раз никакой следующей ступени эволюции не будет: магия, поглощённая хаосом, не превратится во что-то другое.
Иллумэ барал станет пустотой, а не истиной, за которой охотятся уранионы.
«Пожалуйста, прекрати думать о грустном», — попросил Арне, зашевелившись внутри, будто кот, которого хотели согнать с пригретого местечка.
«Я пытаюсь… замотивировать себя», — подобрал правильное слово Фортинбрас.
«У тебя очень странные представления о том, как нужно мотивировать себя. Люди обычно думают о чём-то приятном, о награде, которая ждёт в конце…»
«Я не человек».
«Отстань, пожалуйста, и внимай: думай о позитивных вещах. Приятных. Которые заставляют тебя улыбаться».
Перед глазами промелькнуло очередное воспоминание, хранившееся в стенах Цитадели: о мире, затопленном сотнями морей, вышедшими из берегов. Фортинбрас видел тонущих существ, похожих на людей, слышал их крики, смолкавшие, когда полные хищников тёмные воды смыкались над их головами, и уранионов, которые тенями мелькали за облаками и наблюдали за гибелью очередного мира.
«Нет, это не позитивная вещь, — проворчал Арне. — Очень непозитивная. Она попортит тебе карму».
«Что?»
«Думай не о том, что будет, если ты не справишься, а о том, почему ты должен справиться. Ради кого».
Фортинбрас, в конце концов, положил вторую ладонь на врата. Давление хаоса только усиливалось, и в теле посилились дрожь и слабость.
«Ради кого, Фортинбрас из рода Лайне, принятый родом Дасмальто, — твёрдым голосом призвал Арне, помогая ему не согнуться под тяжестью воспоминаний Цитадели. — Ради кертцзериз, которые были рядом много лет. Ради дяди, принявшего тебя в род. Ради брата, отменившего твоё изгнание. Ради мараан церзару. Ради самого себя. И ради сигридцев, которые готовы защитить себя, но лишь в том случае, если мы выиграем им время».
Выдохнув, Фортинбрас закрыл глаза. Арне точно знал, что говорить и на какие больные места давить, чтобы заставить его заглушить тревожные мысли.
Он прекрасно понимал, что сигридцев, считавших, что сальваторы обязаны защищать их от демонов, намного больше тех, кто понимает: сальваторы лишь ведущие к спасению, а не спасители. Они обязаны создать подходящие условия, подсказать или направить, чтобы сигридцы сами спасли себя.
Уранионы тому пример: даже боги не всесильны и не спустятся с небес, чтобы спасти всех.
Если у сальваторов ничего не выйдет, Хайбарус загонит их в недра Цитадели, разорвёт в клочья и поглотит их магию. Но если план Геирисандры удастся, у сигридцев будет шанс остановить вечную войну против тёмных созданий.
Если у Фортинбраса всё получится, — а у него получится, он мысленно убеждал себя в этом, время от времени повторяя слова Арне, — ему не придётся вновь умирать каждый день, лишь бы у других был шанс прожить ещё немного. Он сам сможет жить нормально, не чувствуя груза вины, лишь лёгкость в теле и любовь в сердце, которую, в конце концов, не должен был заслуживать всеми возможными способами. Его любили за то, какой он есть, со всеми странностями, и он хотел любить в ответ.
Поэтому у Фортинбраса обязательно всё получится.
Глава 15. Где же бог?
У демонов не было души, о чём Иснан сотни раз слышал от старших тварей и что нередко повторял ему Ренольд. Однако страх, загнанный внутрь, запертый магией и хаосом, вернулся, что могло означать только одно: Иснан — исключение, демон с душой, которую Хайбарус пытался железными когтями выдрать из его тела.
Давление силы обрушилось на него, стоило пройти через железные врата, и сковало конечности. В голове шипящей змеёй закрутились мысли, старательно вкладываемые хаосом. Отступить, сдаться, позволить провести по путанным коридорам Цитадели к её сердцу, отравленному искажённым хаосом. Иснан, может, и поддался, если бы не упрямство, которое помогло ему пройти по пути, найденному Геирисандрой, и осознание, что он всё же был исключительным.