Эйс завёл руки за спину и что-то взял — им оказался прямоугольник белой бумаги, который, судя по всему, он и изучал, пока ждал её.
— Не всё, — с улыбкой сказал он, протягивая ей таинственный предмет. — Я сначала хотел забрать настоящую фотографию, но решил, что это будет нечестно, так что сделал копию. Сионий научил меня, так что это теперь совсем как тот кристалл, который ты отдавала Гилберту, когда хотела, чтобы тебе сделали украшение… Пайпер, ты чего?
Она не могла выдавить ни слова, как и остановить слёзы, побежавшие по щекам.
В руках Эйса была фотография их семьи: матери, отца и Лео — с его выпускного в университете, который был в мае. Лео улыбался, зажатый между родителями, и сиял, как солнце. Мама, одетая в безумно красивое платье кремового цвета, напомнившее Пайпер камзол, который для неё сшил Даян, крепко обнимала Лео, целуя его в щёку, тогда как отец, обняв их обоих, больше снисходительно улыбался, хотя Пайпер точно знала, что внутри его распирало от гордости. Она совсем не вглядывалась в толпу выпускников за их спинами или здание университета, не представляла, кто мог их сфотографировать. Видела лишь семью, пережившую столь важный и радостный момент, семью, которая потеряла двоих детей и дядю, но даже не знала об этом.
— Пайпер, — испуганно пролепетал Эйс, когда она громко всхлипнула, прижав фотографию к груди. — Прости, я просто хотел, чтобы у нас было что-то, связанное с ними! Я не думал, что ты…
— Всё хорошо, — прохрипела она, прильнув к Эйсу, который тут же крепко обнял её и начал поглаживать по спине. — Спасибо, солнышко. Отлично ты придумал…
И тем не менее она плакала, прижимая к груди фотографию, пока её сердце продолжало кровоточить от ран, нанесённых миром, в который её затянули насильно.
Ро креа́ц — Похвала на ребнезарском языке, выражающая искренне восхищение, у которой нет аналога в сигридском или любом земном языке. Самое близкое значение — «молодец».
Глава 17. Сдаваться или нет
Кит не солгал — в комнате у него и впрямь был бардак. Правда теперь не из-за брошенных где попало вещей или не убранных вовремя тарелок из-под еды, а из-за многочисленных бинтов, пропитанных кровью, сукровицей и травяными мазями, которые Марселин, Шерая, Стефан или Джинн меняли ему время от времени. Обычно слуги прибирались, расставляли в нужной последовательности отвары, мази, всевозможные порошки и то, что Марселин решила использовать для лечения, но теперь времени не было. Несколько старых бинтов, — должно быть, ещё со вчерашнего дня, если не с позавчерашнего, — валялись на полу возле кровати, будто один из магов в спешке перебинтовал Киту левую руку и умчался помогать другим раненым, не потрудившись убрать за собой или не приказав сделать этого слуге.
Пайпер сделала всё сама. Никто не бегал по коридорам с паническими криками о том, что демоны снова атаковали, и никто не искал её, так что она решила воспользоваться возможностью и сделала то, что откладывала слишком долго. Эйса она отправила к остальным, чтобы Марселин или Фортинбрас убедились, что он не истощил себя и может помогать, раз уж так рвётся. Пайпер совершенно не хотела, чтобы Эйс рисковал собой, но и запретить ему использовать магию для помощи раненым или укрепления барьеров и открытия порталов не могла. Намного лучше было проконтролировать его, а если уж начнёт лезть в драку — остановить.
Думая об этом, Пайпер собрала всё, что посчитала мусором: старые бинты, порванную одежду в крови (красной и чёрной), подносы с остатками еды — это уже следы присутствия либо Твайлы, либо Марселин. Нетронутыми остались вещи, на которых Пайпер не обнаружила крови или каких-либо повреждений: обычная одежда, чехлы с оружием, старые комиксы и запрятанные по разным углам безделушки вроде маленьких снежных шаров, вязанных игрушек или брелоков самых странных форм и размеров — будто то были сувениры, которые Кит тащил из разных уголков мира, в которых ему удавалось побывать.
На него самого Пайпер старалась смотреть как можно меньше. Она видела мумий и в музеях, и в фильмах, но там были давно умершие люди, их иссохшие тела, а здесь... Реальный человек. Живой — как ей хотелось верить. Его сердце медленно билось, грудь опускалась и поднималась под слоями повязок, не оставивших ни единого участка чистой кожи, а дыхания и вовсе не было слышно. Порой Пайпер замирала, старалась сквозь далёкие голоса, разносившиеся по особняку, и стук дождя по крыше и окнам различить тихий, мерный хрип, который звучал, когда Кит делал вдох. Было страшно, что в один момент этот звук просто исчезнет, растворится в фоновом шуме, и сердце Кита замрёт. Слово, Время и Сила удерживали его в стабильном состоянии, а Альтан один раз уже уменьшил количество хаоса в теле Кита, однако это лишь продлило его коматозное состояние, но не вывело из него. Излечить его мог лишь Гаап, шлявшийся чёрт знает где. Если бы он не был долбанным богом и если бы Фортинбрас не был слишком умён, чтобы остановить её, Пайпер бы за шкирку притащила Гаапа в особняк и заставила излечить Кита.