Николасу совсем не хотелось об этом думать, но пока что всё выглядело так, будто она на самом деле играла с ним: в очень специфичную, пришедшую на самое неподходящее время игру, проверявшую их обоих на прочность. И чем дальше, тем отчётливее ему казалось, что Нуаталь выигрывает.
Она хватала его за одну ногу, оскалив клыки. Он бил ей по лицу второй ногой, из-за чего её когти вспарывали штаны и кожу. Кровь маленькими фонтанчиками брызгала из глубоких ран прямо ей на лицо, а Нуаталь улыбалась, слизывая её с губ и щёк длинным языком. Николас пытался ударить её по крыльям, таким огромным, что с его скоростью попасть по ним не должно было быть сложно, но она то уклонялась, то плотно складывала их, вновь вытянув к нему руки. Если случалось, что они сцеплялись в клубок, Нуаталь неизменно пыталась добраться до его шеи зубами. Дважды Николас подставил ей предплечья, которые она прокусила, — потом он даже видел кусочки тёмной кожи и окровавленных мышц, застрявшие у неё между зубов, — ещё раз Нуаталь промахнулась и впилась ему в плечо.
В какой-то момент её острые когти почти царапнули его совсем близко к яремной вене, из-за чего Николас так перепугался, что перебросил себе не вверх, как планировал, а вниз, причём не на пару метров, а километр, не меньше.
Нуаталь спустилась к нему в считанные секунды.
Эта долбанная демоница была безумной. Явно злилась, что он разделил её с Ситри, Фасанвест и Тхай, и всё равно гонялась за ним, как кошка за мышью. Не пыталась вернуться обратно, а без устали бросалась на него, рвала плоть и упрямо подбиралась к сердцу.
Интересно, что будет, если демон съест сердце сальватора?..
Николас не хотел даже думать об этом.
Он был слаб, — элементали, как будто кто-то ещё этого не знал! — но всё равно старался, понимая, что не может сдаться. Как-то же ему удавалось несколько лет и от коалиции прятаться, и от демонов. А здесь — всего одна демоница. Чертовски злая, упрямая и сильная. Подумаешь. Словно она может быть страшнее короля демонов, которого они уже убили.
«Не может, — рычала Рейна, заставляя его уклоняться, прыгать в воздухе и подобно кукловоду дёргать за нити, опутывающие их с Нуаталь. — Убей эту суку! Отруби ей голову! Вырежь сердце и сожги его! Покажи её истерзанное тело демонам, чтобы они…»
«Да я и сам знаю!» — едва не заорал Николас вслух. В ту же секунду Нуаталь клацнула зубами совсем рядом с его лицом, и он, заорав от испуга, наотмашь ударил её по лбу и расцарапал себе ладонь об её рог. Демоница мгновенно укусила его за пальцы, а Николас в ответ ударил её коленом под рёбра. Нуаталь согнулась и даже захрипела, будто и впрямь от боли и неожиданности, но успела вцепиться в его разодранное левое предплечье.
С каждым ударом Николас всё хуже различал, где её руки, а где — его. Силуэт Нуаталь, находившейся так близко, что при обычном раскладе он смог бы рассмотреть вкрапления всех оттенков красного в её зрачках, теперь превратился в размытое пятно. Всякий раз, когда острые когти вспарывали мышцы, заставляя всё его тело содрогаться от агонии, Рейна упрямо встряхивала его, проясняя разум, и заставляла ответить чем-то настолько же болезненным. Направляя его руки, она ломала Нуаталь кости, а та практически мгновенно сращивала их. Вкладывая в сознание образы расправы, распаляла ненависть и жгучее желание доказать, что Николас ничуть не хуже других сальваторов и может справиться сам. Всё, что он делал до этого, в основном было связано с бегством, но сейчас бежать нельзя. Нельзя и вечно уклоняться — второе правило, которого Николас старался придерживаться.
Насилие ему претило, а Рейне — нет. И Николас, как бы ему ни было противно и страшно, позволял ей внушать уверенность, что только насилие ему и осталось. Он, казалось бы, убедил себя в этом давным-давно, — любая драка априори была насилием, — и всё же где-то себя ограничивал. Нуаталь же себя ни в чём не ограничивала: если не удавалось использовать хаос, если бреши не желали открываться там, где она рвала пространство острыми когтями, она молниеносно рвала тело Николаса, уверенная, что рано или поздно одержит верх.
«Убей её, — рычала Рейна, его рукой ударяя Нуаталь по лицу, его ногой пиная её под рёбра, его пальцами сжимая и натягивая нити Движения, изрезавшие воздух, в безумной надежде, что те прорвут хаос крыльев и раскроят их. — Пусть станет пеплом! Вырви её сердце и сожги её кости! Пусть знает, каково это — связываться с нами!»