Если Гилберт пытался готовить, значит, всё очень и очень плохо. В последний раз он пытался, наверное, год назад, когда Шераю сильно ранили возле одной из брешей. Она-то выкарабкалась, а Гилберт почти полторы недели вился вокруг неё, во всём пытался помочь и не позволял поднимать что-то тяжелее чашки с кофе.
— Ну хватит, — сказала Шерая, когда Гилберт вывалил едва не десяток салфеток на абсолютно сухое и чистое место на столе. — Сядь, успокойся. Расскажи, в чём дело.
Хотя она и без лишних объяснений знала: дело в Сонал, о предложении которой Гилберт теперь думал постоянно. Принцесса либо дура, либо гений, раз поставила такое условие и сказала, что он может думать столько, сколько пожелает.
В том-то и проблема — времени на раздумья было катастрофически мало, и Сонал это знала. Гилберт, каждую, даже самую мелкую проблему обдумывающий примерно двадцать четыре часа в сутки, был на грани. Сорваться мог из-за чего угодно, но особенно — если бы кто-то его поторопил.
— Гилберт, — мягко позвала Шерая и, дождавшись, пока он посмотрит на неё, сказала: — Сядь и поговори со мной.
Он со вздохом, полным разочарования и страданий, упал на стул и придвинул к себе чашку с травяным чаем. Шерая было последовала его примеру, но Гилберт тут же протянулся через весь стол и сам подвинул ей чашку, едва не поднял её.
— Гилберт.
— Прости, — замявшись, выдавил он.
— Не нужно так опекать меня, со всем справлюсь. Это просто мизинец. Подумаешь.
— Тебе палец отрезало, а ты хочешь, чтобы я не волновался?!
— Ну а если я позволю волноваться, легче, что ли, будет?
— Нет, — буркнул Гилберт, немного съехав на стуле и вцепившись в свою чашку.
Даже сейчас, будучи взволнованным, невыспавшимся, наверняка страдавшим от похмелья, Гилберт выглядел прилично. Приглаженные тёмные волнистые волосы, идеально сидящие белая рубашка, угольные жилетка и брюки, лакированные туфли, на которых ни пятнышка. Гилберт даже потенциальный конец света был готов встретить, будучи идеальным исключительно на первый взгляд. На второй уже становились заметны тени под глазами, подрагивающие пальцы, искусанные губы. Гилберт мучился, не мог принять решение, хотя наверняка убеждал себя, что тут и думать-то нечего.
Неожиданно для Шераи он поставил чашку, отодвинул несколько тарелок с тостами, овощами и беконом и с грохотом ударился лбом об стол.
— Задолбался! — выпалил он, вцепившись в волосы.
— Ты не обязан соглашаться, — строго напомнила Шерая.
— А есть выбор?!
— Выбор есть всегда.
— Тогда почему именно я? Почему не Джулиан? Что, не выбор? Слишком злой, а я, по её мнению, милый и покладистый?
— Эльфы не примут королеву-человека, — ответила Шерая, сложив руки на груди. — Могут начать возмущаться, даже ополчиться, и коалиция потеряет и их поддержку. Но это не значит, что ты обязан соглашаться.
— Нам нужны лэндтирсцы, — глухо возразил Гилберт. — Нужен Свет Арраны.
— Сильнее, чем тебе нужно оставаться верным самому себе?
Гилберт был слишком молод, чтобы принимать подобные решения. Даже если правила сигридской жизни устаревали с каждым днём, даже если не было великанов, которые упрекнули бы его в спешке, Гилберт всё ещё был достаточно молодым, чтобы связывать себя узами брака. Ему было за двести, но в реалиях иного мира и с учётом сразу двух Вторжений этот возраст казался незначительным. Если переводить в возрастную систему землян, которые ничего не знали о сигридском мире, Гилберту, должно быть, едва стукнуло двадцать лет. Разве в этом возрасте люди принимают столь важные решения, которые навсегда изменят их жизнь?
К тому же Гилберту совсем не везло в любви. Он был уверен, что если уж и жениться, то на девушке, которую он будет любить — и которая будет любить его в ответ, разумеется. Такого ещё не было. Ещё лет семь назад Гилберт пытался ходить на свидания, был милым, учтивым, а потом говорил Шерае, что его считают странным. Потом он погрузился в работу, а затем и вовсе началась вся эта чехарда с сальваторами, которые то появлялись, то исчезали, сбегая из-под надзора коалиции.
Будь они всё ещё в Сигриде, где не было никакого Вторжения, но были сальваторы, с вероятностью в девяносто девять процентов Гилберт был бы вынужден жениться на Сонал ради укрепления союза между Ребнезаром и Лэндтирсом.