Фортинбрас скрепя сердце согласился, что, если окажется ранен, а кто-нибудь из магов примется его лечить, возражать не станет. Один сильный маг лучше, чем несколько слабых, так пусть лучше они потратят силы, чтобы поставить на ноги первого. Стефан, ещё в Диких Землях видевший, на что способен Катон, понял это мгновенно, а Фортинбрас всё равно заупрямился. Это было как инстинкт, такой же глубокий, какой и неизведанный, и даже наказание.
Они со Стефаном вообще не должны были возвращаться в зал Истины. Фортинбрасу следовало быть там же, где Ситри, и пытаться остановить её, а Стефану — на улицах города. Геирисандра обещала, что кто-нибудь из уранионов помешает Катону, если он появится.
— Что конкретно ему было нужно от Клаудии? — наконец подал голос Стефан, сместив ладонь на рану на бедре Фортинбраса. Трещина в кости, наспех залатанная магией, начала по-настоящему срастаться, из-за чего Арне рассыпался в благодарностях, которые, однако, решил не озвучивать вслух.
— Мёртвые, — на выдохе ответил Фортинбрас и осторожно коснулся пальцами укуса на шее, надеясь, что ему хватит сил вытравить хаос из тела, если вдруг Иан заразил его. — Только это его и могло привлечь в ней.
— Она не командует мёртвыми. Только слышит, разве нет?
— Только слышит, — глухо повторил Фортинбрас, прикрыв глаза.
— Тогда зачем ему Клаудия?
И вправду: зачем Катону понадобилась Клаудия?.. Она никогда не приказывала мёртвым, просто не могла. Ведьма лишь говорит с ними, но не отдаёт команды, как королева. Мёртвые никому, кроме Мерулы, не подчиняются, а она отказалась занимать сторону в этой войне.
Но если Катон пытался поднять мёртвых, Клаудия могла убеждать их, что им не стоит откликаться на призыв. Говорить, что Катон им не хозяин, и просить если не помогать сигридцам, то хотя бы не вмешиваться, как и их богиня. Однако слова, сказанные ею, вовсе не магия. И не хаос, как тени Рафаэля, которыми он управляет. Обладая огромной силой, сущности которой Фортинбрас до сих пор не понимал полностью, Катон мог бы и не обращать внимания на Клаудию, не рисковать, нападая на зал Истины. Он вовсе не настолько глуп, чтобы сунуться ко врагу без веской на то причины. В первый раз он продемонстрировал, что способен выследить и убить любого. Но во второй…
Он уже был в зале Истины, однако Клаудии не видел. Она бы не спряталась от него, а если бы и сумела, Катон смог бы выследить её, как дичь во время охоты. Но он не нашёл её. Не мог или не успел, Фортинбрас не знал, как и не знал, что понимала Клаудия и на что, недоступное Катону, была способна.
Она чем-то привлекла павшего бога, обезумевшего из-за того, что его почти поймали. И если Клаудия успела спрятаться во дворце эльфов или фей, то у сигридцев есть шанс узнать, что так взбесило Катона, и использовать это против него.
Глава 24. Имя тебе — Легион
Пайпер наивно полагала, что Ситри натравит на них своих демонов. И даже когда демоница создала меч из хаоса, поверила, будто ничего страшного, на самом-то деле, в этом нет. У Фортинбраса есть Нотунг. Он превосходный мечник и сумеет оказать достойное сопротивление. Он не Пайпер, которая наверняка бы просто лупила Ситри мечом по голове, надеясь, что как-нибудь уж попадёт и в конце концов перерубит шею. Энцелад с Магнусом, конечно, учили её, но она была далеко не так хороша, как Фортинбрас.
Но потом он сказал всего одно слово, полностью перечеркнувшее все их планы, и Пайпер пришлось начать отбиваться от Ситри голыми руками.
Точнее, всего одно имя.
Катон.
Доставать кинжал, созданный с помощью ихора, Пайпер не решалась — ещё потеряет или кто-нибудь из шавок Ситри умыкнёт, стоит начать им размахивать. Оружие было слишком ценным, чтобы рисковать раньше времени. Ситри, конечно, не обычное тёмное создание, но Пайпер не рисковала обнажать оружие, не будучи уверенной в том, что момент идеальный.
Она не сомневалась, что Фортинбрас бы что-нибудь придумал. Николас бы прыгал вокруг, как умалишённый, пока не поймает какую-нибудь гениальную идею или пока Рейна в ярости не заставит его напасть и надрать Ситри задницу. Неприятно было признавать, но даже Иснан бы сумел быстро построить какой-никакой план. Пайпер могла только отбиваться, остервенело орать от боли и сыпать проклятиями, потому что она всего лишь слабая, глупая и беззащитная человеческая девчонка, отчего-то влезшая во многовековую войну.