— Зачем? — спросила она, вновь приподнявшись на локтях. — Помну же.
— Простынешь, — возразил Гилберт.
«А точно? — тут же заговорила его тревога. — Она жила в Диких Землях, может, выработала иммунитет или что-то такое… Оборотни вообще могут простыть?»
— А ты?
— А я великан, холода не боюсь. И не я носился по тренировочному залу, как угорелый.
— Было весело.
Поколебавшись ещё немного, Стелла всё-таки легла обратно и вскинула руку, закричав:
— Ещё звезда! Смотри, смотри!
Гилберт опять увидел только совсем крохотную сверкающую точку, так далеко, что при моргании она просто исчезала на пару секунд. Он не помнил, что это за звёзда: может, Денеб, Вега или вовсе Альтаир. Не был уверен, что их вообще может быть видно так близко к городу. Но Стелла смотрела с таким восторгом, что даже сердцебиение участилось. Гилберту потребовалась вся его уверенность, чтобы осторожно уточнить:
— Ты когда-нибудь видела звёзды?
— Нет, — с придыханием ответила она. — Ни разу. Николас показал мне один раз, но потом явился Райкер и… В Диких Землях такого нет.
«Великий Лайне, пойди и спрыгни с крыши!»
Ну конечно же, в Диких Землях такого не было. Там не было высоток крупных городов и звёздного неба, только серые тучи, такие низкие, что, казалось бы, в любой момент можно дотянуться до них руками. Фортинбрас говорил, но Гилберт не верил. Это было даже сложно осознать: чтобы такой серый мир, да существовал? Безумие какое-то.
Ещё безумнее, что Стелла выросла в нём, даже не зная, что сама была самой яркой звездой.
— Ты знаешь, что такое звёзды?
— Божественные указатели, — ответила Стелла, уже забрасывая в рот мелкие орешки, которые брала с блюдца. — Следы, которые остались, когда боги путешествовали по мирам.
— Звёзды — это небесные тела.
— Как Джинн?
— Нет, вообще не то. Звёзды — это сгустки газа и плазмы, в котором происходят, происходили или будут происходить термоядерные реакции.
— Не знаю, что это, но звучит как чушь. Звёзды — следы богов. Ну, может, друзья Джинна из другого мира, не знаю.
— На самом деле звёзды из этого мира. Те, на которые ты показывала. В смысле, они не на этой планете, конечно. Но в этой Вселенной.
Стелла повернулась к нему, сощурившись, и с вызовом бросила:
— Это шутка какая-то?
— Нет же, чистая правда. Я покажу тебе потом какой-нибудь документальный фильм. Мозг сломается знатно, но жуть как интересно. Честно.
Стелла нахмурилась, собрала руки на груди и думала на меньше минуты, прежде чем сказать:
— Если окажется, что это ложь, я отгрызу тебе ногу, не сомневайся. Терпеть не могу, когда меня обманывают.
— Я бы не посмел лгать тебе.
Услышав это, Стелла мгновенно просияла и снова посмотрела на небо. Оно всё ещё было чёрным с двумя далёкими точками, исчезавшими при моргании, но Стелла наблюдала за ним, как за настоящим чудом. Гилберт же наблюдал за ней.
Он вдруг ясно осознал, что не хочет уходить. Даже если оказалось, что Стелла всего лишь показала ему две жалкие звезды, которые считала безумно красивыми, Гилберту понравилось. Стало спокойнее. Тишина, повисшая между ними, казалась не неловкой, а уютной. Гилберт не хотел, чтобы время бежало дальше и завтра наступало. Хотел остаться в этом моменте, где Стелла лежала на его пиджаке, уверенно поедая то, чем от неё откупился Одовак, и смотрела на небо, пока он смотрел на неё. С замершим сердцем и теплотой в нём.
Гилберт понял, что влюбился.
Глава 5. В диапазоне между отчаянием и надеждой
— А тут прилично, — критически выдал Данталион.
Альтан, даже не оборачиваясь, низко опустил голову и выплюнул:
— Хаос тебя раздери.
— Да уже проходил, спасибо. Как настроение?
Паршивый вопрос, Данталион это знал, но тот будто сам по себе сорвался с языка. Вампир совершенно не продумал, как будет разговаривать с Альтаном, какие аргументы использовать, на что давить. Если речь шла об обмене информацией, Данталион не терялся и точно знал, как себя вести.
Предложить союз невраждебным демонам — его идея, которая ещё пару дней назад казалась абсолютно логичной, а теперь вдруг превратилась в ересь. И разбираться с этим — только Данталиону.