— Неприкосновенность и ресурсы.
— Ресурсы у нас есть, не нуждаемся.
— Но нет неприкосновенности.
— Как вы сможете её обеспечить? Вас, как и нас, тысячи и даже больше. Всех не связать клятвой.
— Сальваторы способны на многое.
Альтан на секунду завис, будто услышал что-то странное, и громко рассмеялся.
— Ага, как же. Вы сцапали малыша Нико, и теперь он без вашей указки даже шагу ступить не может.
На этот раз во весь голос рассмеялся Данталион. Он то и дело слышал, как Николас постоянно прыгал по всему миру, пугал искателей, неожиданно появляясь в Ордене, и всегда точно знал, где находится Иснан и чем он занят. Николас никого, кроме других сальваторов, не слушал, игнорировал большую часть приказов лидеров коалиции и всегда поступал так, как считал нужным. Контролировать его было просто невозможно, да и не нужно — крысёныш и без того знал, что предавать коалицию себе дороже, и действовал в её интересах.
— Разве я ошибаюсь? — скрипнув зубами, уточнил Альтан, когда Данталион более-менее успокоился.
— Обязательно передам это Четвёртому. Он сразу же прибежит к тебе и начнёт пищать о том, что никому, кроме себя и своей связи с Рейной, не подчиняется.
— А что, идея. Если ко мне явятся все сальваторы — я, так уж и быть, выслушаю ваше предложение.
Данталион, задравший голову к серому небу, едва не сломал шею, резко посмотрев на демона.
— Это шутка, да? Может, ты весь такой крутой информатор и всё такое, но не забывай, что на самом деле ты лишь...
— Кто? — перебил Альтан, повернувшись к нему всем корпусом. — Демон? Тёмное создание, да? Всего лишь порождение хаоса? Думаешь, что мы — это чудовища, низшая ступень в эволюции жизни всех миров? Ошибаешься. Не мы пьём кровь живых существ, чтобы выжить.
— Как раз-таки...
— Не путай нас с демонами, против которых вы сражаетесь, Данте.
Старое имя резануло слух не хуже острого ножа. Кровь застучала в висках, а сердце будто рухнуло в пятки. Вокруг уже не было ни кладбища, ни блестящей от дождя зелени деревьев, кустов и газонов, не пахло мокрым асфальтом и могильной землёй. Пахло кровью, страхом, яростью и ненавистью, и тёмные стены были сплошь покрыты алыми и чёрными пятнами. Гремели цепи, рычали твари, кричали Тереза и Беатрис.
Всего лишь одно имя — и столько ужаса в сердце, венах и голове.
— Я знаю о тебе достаточно, — угрожающе тихо произнёс Альтан, стряхнув пепел с сигареты. — Ты — не более чем продукт эксперимента, пошедшего не по плану. По крайней мере, не сразу. Поначалу ведь всё было неплохо, да? Выполнял приказы, как миленький. Делал всё, что тебе говорят. Что случилось потом? Что великого ты сделал, раз сама Ночь спустилась к тебе?
Данталион шагнул ближе, лишь слегка ударил своим лбом по лбу Альтана, чтобы тот отступил, и ответил, облизав клыки:
— Убил парочку тварей. Слышал про легион Фораса? Слышал, как его истребили? Перебили, будто скот. Ни капли крови не оставили.
То было двести лет назад, и тогда, пожалуй, сигридцы впервые услышали о Данталионе и практически сразу же начали воспринимать его как чудовище, в одиночку перебившего огромный легион демонов. Уже сегодня о том, что именно он стоял за истреблением легиона Фораса, мало кто знал — демоны старательно заметали следы, доказывающие их слабость. В ту ночь Нактарас была рядом, громко смеялась и танцевала на костях демонов, пока Данталион разрывал их тела и пил густую, горячую кровь.
Он привлёк её внимание, потому что вырвался из-под контроля Кемены и Махатса и перебил всех, на ком они ставили свои эксперименты. В ту самую минуту, когда Данталион разорвал свои цепи, Нактарас появилась рядом, улыбнулась, обнажив ряд острых железных зубов, и шепнула ему:
— Убей их всех.
Но больше она не являлась, даже не говорила с ним, никак не давала знать о себе. Сделала своим избранником, позволила находить новых вампиров, появлявшихся слишком быстро, выживавших в нападении демонов благодаря тому, что они наглотались отравленной крови и смогли её переварить. Сделала изгоем, даровав силу, о которой он не просил.