Принять это было как-то проще, чем факт того, что Эйкен на девяносто девять процентов являлся Рафаэлем из семьи Гарсиа.
И если он и вправду Рафаэль, то почему не помнит? Почему в его сознании лишь обрывки, смазанные воспоминания да огонь, который постоянно воссоздавала Башня? В этом должна была быть определённо логика, смысл, который ускользал от Эйкена. Клаудия нехотя призналась, что оказалась в своём доме, где раз за разом отбивалась от тварей и собственной матери, обратившейся в тёмное создание. Стелла не говорила — и так было ясно, что речь шла об Охоте, а о деталях Эйкен никогда не спрашивал. С Магнусом, Пайпер и Фортинбрасом уже была проблема, — трудно было выделить что-то особенное, нечто, за что Башня зацепилась, — но у них было хоть что-то, что они понимали. Магнус, наверное, точно понимал. Он же всегда всё понимал.
Один только Эйкен, казалось, был абсолютно потерян и хотел спрятаться среди своих теней.
С ними всегда было хорошо, спокойно. Они отделялись от кожи, окружали, точно щит, и в то же время были мягкими, тёплыми, будто игрушки, подушки и одеяла. Они приходили ночами, когда Эйкену снились кошмары; выползали из-под кровати, когда уходили Клаудия, Фортинбрас или Магнус, остававшиеся до тех пор, пока Эйкен не засыпал. Тени были рядом постоянно, всю его жизнь, с той самой минуты, как он открыл глаза в Башне.
— Эйкен?
Что-то тёмное колыхнулось прямо перед глазами. Не сразу, но Эйкен понял, что тени вновь окружили его, защищая и успокаивая, никого к нему не подпуская. Львы припали к полу, скалились на Пайпер, которая сделала аккуратный шаг назад. Лань гордо вышагивала рядом, пока Пума, расположившись на коленях Эйкена и тем самым прижав его к полу, головой тёрлась об его голову. Все птицы беспокойно хлопали крыльями под потолком.
— Тебе нехорошо? — тихо и с вежливой улыбкой спросила Пайпер.
Эйкен моргнул. Второй раз. Третий. Он будто отключился: позволил мыслям поглотить себя, теням — сорваться и делать то, что он хотел в глубине души. Спрятаться, если не исчезнуть полностью.
— Эй! — крикнул Эйкен, когда один из Львов щёлкнул зубами совсем близко к руке Пайпер, а она будто бы инстинктивно вскинула кулаки, приготовившись атаковать. — Что это за поведение? Разве это прилично?
Лев тихо рыкнул, доплёлся до Эйкена и низко опустил голову, будто стыдился своего поступка.
— Простите, — тихо забормотал Эйкен, пытаясь спихнуть Пуму со своих ног. — Они просто... Ну, такие.
— О да, — подхватил Эйс таким тоном, будто прекрасно всё понял.
— Тебе нехорошо? — взволнованно повторила Марселин, едва не скакавшая на месте и заламывавшая себе руки. — Помочь? Магия, отвары, чай? Что-нибудь?
«Тишина, — хотел ответить Эйкен. — Просто оставьте меня в тишине».
Тени срывались и скрывали его, только если он начинал паниковать из-за всего подряд. За последнюю неделю так было уже восемь раз, и каждый раз Эйкен справлялся сам. Эйс, погружённый в найденную информацию, не трогал его. Попытался в первый раз, но Сапсан чуть не оцарапал ему лицо. Тогда Эйс просто тихо продолжил работать, пока тени как ни в чём ни бывало не вернулись на тело Эйкена.
Они следовали за его желаниями и чувствами, а ещё — за болью, от которой раскалывалась голова. За последнюю неделю та нападала уже восемь раз, и Эйкен знал, что это не просто усталость. Он не делал ничего сложного, чтобы уставать вот так.
— Я...
Марселин встрепенулась, практически сделала шаг вперёд, но второй Лев преградил ей путь.
— Я думаю, что это очень невежливо, — с нажимом повторил Эйкен, и Лев, рыкнув точно так же, как и первый, подошёл к нему с другой стороны и лизнул лицо. — О, элементали, ну хватит, я же ничего сказать не могу...
— А что-то есть? — уточнила Пайпер.
— Кроме того, что мы и так уже сказали? — нарочито громко подхватил Эйс.
— А ты нашёл что-нибудь ещё?
— Нет, но...
— Тогда успокойся и просто жди утра.
— А утром-то что? — непонимающе спросила Пайпер, пока Марселин переводила растерянный взгляд от Эйса к Эйкену.