— Не понимаю, — усмехнувшись, пробормотал он, не отрывая взгляда от струек крови, текущей между его пальцами.
От взгляда Охотника хотелось содрать собственную кожу. Противно, мерзко. Если поначалу Гилберт решил, что Катон всё же оценивает его, как соперника, то теперь понимал, что ошибся. Катону незачем было видеть его мышцы, чтобы знать, что для чистокровного великана он достаточно силён. Незачем было скользить взглядом по мелким шрамам, задерживаться на поясе тонких штанов, в которых Гилберт спал, и быстро-быстро — по босым ступням.
— Что тебе нужно? — едва сохраняя спокойствие, выдавил он.
От взгляда Катона хотелось просто исчезнуть. Боги милостивые, Гилберт слишком долго был слепым. С азартом и предвкушением Катон смотрел только на Фортинбраса, потому что сальватор был силён и мог оказать достойное сопротивление.
С желанием — на тех, кто был слабее и не мог дать отпор.
Он смотрел так на Стеллу, а теперь смотрел на Гилберта.
— Не понимаю, — повторил Катон, подняв взгляд к его лицу, — что они в вас нашли. Слабые, хилые, и жизни ваши такие короткие... Лишь эксперимент, пошедший не по плану. Почему они так хотят вас спасти?
В его стеклянных глазах было уже не предвкушение или желание, а чистое безумие. Магия искрилась, переливалась от светлого к тёмному, давила на кости Гилберта, не давала пошевелить даже пальцем. Магия ластилась к Катону, как домашнее животное, а он даже не обращал на неё внимания, словно она была чем-то абсолютно естественным.
В голове Гилберта очень медленно начала выстраиваться цепочка, которой так долго не хватало деталей.
Странная магия.
Сила, с которой даже Фортинбрас порой едва управлялся.
Знания, которых у Катона быть не должно.
Возможность провести к Некрополям.
И появление то тут, то там — без предупреждений или вопящей магии.
— Что тебе нужно? — повторил Гилберт, когда Катон будто бы от нетерпения начал качаться на носочках. Глаза всё ещё блестели, губы кривились не в улыбке — оскале.
— Да вот, собирают последние новости. Бегаю, прыгаю. Слушаю, что птички приносят.
Иными словами, следит, пытаясь понять, что происходит и каковы планы коалиции. Возможно, он всё ещё пытается разобраться, что это за мир. Гилберт понятия не имел, сколько Катон уже находится во Втором мире и что успел изучить. Не знал, как попал сюда. Вполне мог проскользнуть через один из Переходов. Или сумел обойти проклятие намного раньше, а в Диких Землях задержался ради какой-то другой причины.
— Неверно, малыш, — будто прочитав его мысли, сказал Катон. — Жаль это признавать, но Карстарс был тем ещё сильным засранцем, сумел сковать своим проклятием даже Охоту. Но Второй убил его, и проклятие спало. Мы вновь вечные странники под чужими небесами. Знаешь, что это значит?
Катон сделал размашистый шаг к Гилберту, резко схватил за подбородок и притянул ближе.
— Охота продолжается, — с придыханием произнёс он, — и для меня нет преград. Я везде. Мы везде. Мы истребим всех, кто поддался лживой вере, всех, кто посягнул на чужое. Понимаешь, к чему я?
Великий Лайне, ещё немного, и его вывернет наизнанку от страха и боли. Гилберт старался убедить себя, что справится, продержится ещё пару секунд, может, минут, пока сальваторы не пробьются через барьеры, поставленные Катоном. Они точно должны были пытаться сделать это прямо сейчас. Гилберт не ощущал их присутствия, не чувствовал знакомых запахов только из-за того, что Катон отрезал их от всего особняка. Такой резкий и мощный блок точно должны были заметить. Гилберту нужно было всего лишь продержаться ещё немного, но от давления магии и боли в прокушенной руке ломило кости, а сердце, бешено бьющееся от страха, никак не унималось.
Но ему нужно продержаться. Совсем чуть-чуть.
— Опять нужен бой? — кое-как прохрипел Гилберт, ненавидя себя за страх, проскользнувший в голосе.
— С тобой? — Катон рассмеялся, покачав головой. — Нет уж, это было самое скучное сражение на моей памяти. Не хочу снова тратить время попусту. Хочу, чтобы ты знал и понимал: истинный порядок миров восстановится, и всё вернётся туда, где и должно быть.
Гилберту показалось, будто он услышал треск. И воздух словно всколыхнулся. Лишь по тому, как на мгновение изменился взгляд Катона, он понял, что был прав. Он действительно слышал треск. Барьеры ломались. Хотя, может быть, ломались кости Гилберта. Или его сознание. Глаза Катона были так близко, что в них Гилберт видел не только своё лицо, но и тысячи тёмных звёзд, связанных между собой чёрными ломанными линиями.