Эквейс говорил дальше, изредка бросая радостные взгляды на присутствующих, будто хотел убедиться, что они испытывают тот же восторг, но Иснан его уже не слушал.
Демоны — побочный эффект экспериментов уранионов, которые они проводили, пока искали иллумэ барал.
Демоны — это ошибка.
Но демоны родились тысячелетия назад из хаоса, который соприкоснулся с остаточной магией Нактарас, сигридской богини ночи и тьмы. Они были так же естественны, как сигридцы, и хаос в их крови — столь же силён, как магия. Они были живыми, рождались и умирали, как и сигридцы, и даже были способны созидать, строить общества и жить среди людей, как mer daran. Раньше Иснан считал существование тех дикостью, позором для всего рода тёмных созданий, ведь они были обязаны подчиняться демонам вроде Ситри, Маракса и Карстарса, которые выражали волю их короля. Но теперь, пока Эквейс самозабвенно рассказывал о том, что демоны — это всего-навсего ошибка, Иснан видел, как лицо Альтана становилось всё бледнее с каждым словом.
Для Иснана демоны в основном были расходным материалом, особенно ноктисы и прочие твари, способные лишь подчиняться чужим приказам. Но для Альтана — разумные существа, которые подчинялись ему не из страха или необходимости.
Иснан этого не понимал.
«То, что они говорят, правда?» — спросил он у Ренольда, почувствовав, как тот зашевелился после какого-то замечания Геирисандры, которое Иснан пропустил мимо ушей.
«Иснан...»
«Отвечай на вопрос».
Ренольд шумно вздохнул. По телу Иснана пробежала лёгкая дрожь и разлилось беспокойство.
«Ренольд!»
«Это правда, — совсем тихо ответил сакри. — Всё, что они говорят, чистая правда».
«Демоны не могут быть ошибкой! Мы рождаемся, развиваемся...»
«Вы не рождаетесь так же, как земляне и сигридцы. Вы — результат эксперимента, который начал эволюционировать только из-за того, что появился Хайбарус. К тому же ты сам не был демоном изначально, помнишь? Ты человек, которого насильно превратили в демона. Никогда не забывай об этом».
Иснан и не забывал: мерзкие слова, которые копошились в его голове подобно червям, никогда не исчезали, их ничем нельзя было перекрыть или хотя бы временно заглушить. Клятва, которую Фортинбрас заставил его принести, подразумевала, что Иснан будет докапываться до правды и в конце концов узнает, кем был до перерождения в демона, и Ренольд хотел того же. Все в этой долбанной коалиции, казалось, хотели того же, один только Иснан вполне был доволен собой нынешним. Он был достаточно сильным, чтобы перехитрить Карстарса и Хайбаруса, он подчинил себе Слово и съел сердце Карстарса, которое дало ему власть над его тварями. Разве это не означает, что он сильный?
«Иснан...»
«Заткнись, сучёныш!»
«Во-первых, если ещё раз посмеешь назвать меня сучёнышем, я заставлю тебя вырвать кости из собственного тела и запихнуть их себе в глотку и задницу, — проскрипел Ренольд. — Во-вторых, слушай, если хочешь понять, что делать дальше».
«О, дальше я хочу, чтобы ты заткнулся и...»
— ...Хайбарус — странное создание, — донёсся до него голос Геирисандры.
Иснан будто вновь оказался в своём теле: ощущал его так же хорошо, как минуты назад, когда ещё слушал уранионов, и ворчание Ренольда уже не звучало в голове. Никто даже не заметил, будто Иснан на какое-то время ушёл в себя. Эквейс вновь расхаживал по столу, иногда оглядывался, будто считал странным, что вынужден рассказывать об истории и целях уранионов в обычной беседке на заднем дворе частного дома. Но каждый раз, когда его взгляд останавливался на Иснане, что-то в нём менялось. Эквейс улыбался, губы почти складывались в какое-то слово, но в последний момент уранион будто отговаривал себя и либо вновь улыбался, либо подхватывал рассказ Геирисандры.
Иснану казалось, будто Эквейс то и дело пытался сказать что-то, начинающееся на «к».
— Странное? — повторила Пайпер, привлекая внимания Иснана. Она даже поймала его взгляд, подняла брови, словно спрашивала, какого чёрта он пялится, и Иснан вновь оскалился, демонстрируя клыки.