Пайпер только повернулась к Фортинбрасу, надеясь спросить, какого чёрта происходит, но Кродоу схватил её за челюсть и заставил посмотреть ему в глаза. То же самое он сделал с Иснаном, который вновь начал шипеть, ругаться и проклинать всех на свете.
— Иди, Четвёртый, не задерживайся, — будто бы лениво бросил уранион, всё ещё смотря на Пайпер и Иснана. — Принеси кровь феям, пусть они начинают ковать оружие. А ты, Третий, проследи, чтобы ни одна капля ихора не попала в чужие руки, была потрачена на благое дело. Первая и Второй скоро вернутся.
— Я не понимаю, что... — с трудом выдавила Пайпер, но Кродоу тут же её перебил, сверкнув серебристыми глазами:
— Да куда ж такому мелкому смертному существу, как ты...
«А ну не вздумай! — заорала Лерайе, мгновенно перехватив её руку, которой Пайпер хотела отпихнуть от себя ураниона. — Совсем из ума выжила?!»
«А пусть он меня не лапает! — возразила Пайпер. — Руку отдай!»
«Да ни за что. Буду держать, пока не одумаешься, идиотка...»
Пайпер хотела вновь пошевелить рукой, но не смогла. Лерайе, тихо посмеиваясь в глубине её сознания, крепко держала тело под своим контролем, и судя по неподвижности Иснана и его свирепому взгляду, Ренольд делал то же самое.
«Сучка», — подумала Пайпер.
«От сучки слышу».
Её магия дрогнула, как если бы Лерайе, сдавшись, уступила контроль над телом. Но следом пропало ощущение чужого присутствия, и нить, связывающая её с Фортинбрасом и Николасом, протянулась ещё дальше, вышла за пределы осколка давно погибшего мира, где её будто бы приглушили, если не подрезали. Должно быть, Арне с Рейной увели их, как и приказал Кродоу, в ином случае они бы обязательно остались. Кто в здравом уме будет разделяться?..
— Мелкие смертные существа, — практически заботливо повторил Кродоу, проведя большим пальцем по скуле Пайпер. — Хрупкие. Как же вам удалось...
— Ну ты долго? — громко выкрикнула Онорина, подкравшись к Кродоу со спины. — У нас ещё куча дел!
— Вы двое сделали то, о чём я даже подумать не мог, — как ни в чём не бывало произнёс Кродоу, и на этих словах Онорина, громко цокнув языком, вернулась обратно к брату, на котором Пайпер никак не могла сосредоточить взгляд. Лерайе заставляла её смотреть только на Кродоу, невозмутимо продолжающего: — Ты, Первая, нарушила контроль Хайбаруса над хаосом, отдав ему больше Силы, чем он мог вынести. А ты, Второй, отвлёк его, лишил одного из слуг и подчинил себе часть его демонов. Безрассудно, конечно, но хвалю за смелость. Даже того не зная, вы помогли мне сбросить свои цепи, и в благодарность за это я поделюсь с вами сокровенным знанием, которое облегчит ваши поиски.
Пайпер сглотнула комок нервов и вся сжалась бы, если бы Лерайе всё ещё не заставляла её стоять с прямой спиной и расправленными плечами. Краем глаза она видела, как дрогнул кадык Иснана, как его взгляд сместился, но только на секунду — как только Кродоу вновь заговорил, загоревшиеся красные глаза вернулись к нему:
— Ответы ищите не только у Андера из народа фей, но и на картахенском кладбище, у могилы семьи Гарсиа. А ты, Второй, старайся, пробуждай воспоминания, безжалостно задавленные хаосом, и принимай себя и свою семью. Ты — Карлос из семьи Гарсиа, старший сын Елены и Виктора, и ты практически вспомнил об этом, когда пару месяцев назад Ренольд привёл тебя на картахенское кладбище, но Маракс и Ситри подавили твою волю к правде.
***
— Ты в своём уме?! — прошипел Киллиан так громко, что сразу несколько целителей шикнули на него и потребовали тишины. Гилберт, однако, даже не обернулся, молча прикрыл дверь лазарета и прошёл дальше. — Гилберт!
— Можно потише? — всё-таки ответил он. — Здесь, вообще-то, раненые.
Мелкий засранец. Он над ним просто издевался: сначала отказывался от помощи целителя, потом прыгал вокруг лидеров коалиции, как верный щенок, выпытывал подробности произошедшего, собирал последние новости, теперь вот решил навестить раненых. Будто не у него остался синяк на скуле и порез на носу, которые он запретил убирать — сказал, что сами сойдут через пару дней. И Сонал, как оказалось, он решил не предъявлять никаких обвинений.
Киллиан практически не боролся с желанием влепить Гилберту затрещину, чтобы, наконец, его мозги встали на место, но всё же сдерживался, видя, с какой вежливой улыбкой племянник обращается к раненым, спрашивает об их самочувствии, интересуется, может ли он чем-нибудь помочь. Никто его не останавливал, — ни целители, под руки которых он ненароком лез, ни искатели, которые были рядом со своими ранеными товарищами, — и Киллиан решил не мешать. Молча следовал по пятам, ловил на себе настороженные взгляды, пару раз даже напугал фей, прибежавших на помощь, и всё думал, что сам бы удушил Гилберта за безрассудность, если бы их не связывала кровь.