Он будто всё это знал — и в то же время не знал ничего. Воспоминания вспыхивали и гасли, пока чужая кровь проникала в тело, опутывала со всех сторон, а Ренольд говорил, что Иснану не нужно упрямиться.
Но он упрямился, потому что он — не слабый человек, не Карлос из семьи Гарсиа.
Нынешний Иснан сильнее и выше той смертной жалкой сущности, к которой его пытались вернуть.
Когда он, наконец, сумел справиться с хаосом в своей голове, когда подавил иррациональное желание спросить, кто такой Карлос на самом деле, прошло уже, казалось, не меньше десяти минут. Все смотрели на Иснана: и Андер, впервые с начала встречи имевший ясность во взгляде, и Эйс с Марселин, и Пайпер, которая до сих пор выглядела так, будто хотела его убить.
— Магия, связывающая кровь, — тихо, неуверенно, будто боялся разбить хрустальную тишину, начал Андер. — Она... не ошибается.
— Нет, — выдохнула Марселин, и Иснан был готов поклясться, что она вот-вот могла лишиться чувств. И просто чтобы проверить, действительно ли это так, он бросил:
— Да плевать, в общем-то. Можете как угодно доказывать свои тупые теории, мне всё равно. Никакой я не Карлос, только Иснан. Второй сальватор, избранник Ренольда и владелец Слова. — Наконец почувствовав, что ноги вновь могут держать его, Иснан приблизился к Марселин и Эйсу, которого маг мгновенно спрятала за своей спиной, и выплюнул: — Карлос, о котором вы говорите, — слабак с грязной людской кровью. Я — Иснан, если ты ещё хоть раз посмеешь упомянуть при мне имя Карлоса, я вырву твоё сердце.
Пусть Ренольд пытался объяснить, что магия, связывающая кровь, не лжёт; пусть Иснан благодаря магии чувствовал, что яростные объяснения Пайпер правдивы; пусть из-за слёз, выступивших на глазах Марселин, его отчего-то кольнуло там, где было сердце — Иснану плевать.
Он — демон, ставший сальватором, подчинивший себе Ренольда и сбросивший контроль Хайбаруса, Карстарса, Маракса и Ситри, и никто не посмеет превратить его в жалкого человека.
***
— Почему ты постоянно пихаешься? — ворчал Николас, пытаясь отодвинуть правое крыло Джинна от себя, на что цей возмущённо воскликнул:
— Ты сел на мои перья! Давай я резко дёрну тебя за волосы, посмотрим, как...
— Хватит! — крикнул Гилберт, громко хлопнув ладонями, чтобы привлечь к себе внимание. — Вы можете успокоиться?
— А Джинн может не занимать весь диван? — обиженно проворчал Николас.
— Я могу вообще выйти.
— Не можешь, — возразила Клаудия, сидевшая на подлокотнике кресла, где расположился Фортинбрас. — Ты и так постоянно пропадаешь ракс знает где, вечно всё пропускаешь и последним узнаёшь обо всех новостях.
— А вот и не последним! — горячо возразил Джинн, вновь раскрыв крылья, да так резко, что справа задел Николаса, который едва не улетел с дивана прямо на Энцелада, подпиравшего стену рядом, и Киллиана — слева, который, казалось, впервые за все эти дни задержался в особняке Гилберта дольше, чем на пару часов. — Брось, я, как и все, знаю, что ты спишь с Энцеладом, Стелла и Гилберт сохнут друг по другу, а Марселин со своим Стефаном...
— Ещё одно слово — и я вырву тебе язык, — процедил Стефан из другой части гостиной, больше напоминавшей обеденный зал, где он в одиночестве сидел за прямоугольным столом из дуба и изучал какие-то магические книги.
— ...А Киллиан, между прочим... — мгновенно среагировал Джинн, но тут вмешался Киллиан:
— Я сверну тебе шею, если не заткнёшься.
Этого оказалось достаточно, чтобы Джинн всё-таки заткнулся. Все смотрели на него, как на умалишённого, только Стелла и Гилберт, сидевшие достаточно близко друг к другу на диване прямо напротив, покраснели до корней волос и, пялясь друг на друга, очень медленно начали перебираться на разные концы.
На их небольшом собрании не хватало лишь Твайлы (она опять была у Кита) да Пайпер, Эйса и Марселин — те задержались в зале Истины, но Фортинбрас не говорил, из-за чего. Эйкен терроризировал его вопросами даже дольше Джинна, но в конце концов сдался и начал нарезать круги по помещению, дожидаясь, когда все соберутся. Джинн явился едва не последним, — опять увлёкся полётом и напрочь потерял счёт времени, — за что Шерая отчитала его, а потом приказала сесть куда-нибудь, прижать крылья к спине и молча слушать то, что собирались рассказать Фортинбрас и Николас. Сальваторы не успели начать: Четвёртый пожаловался, что Джинн всё время пихает его крыльями, хотя цей честно пытался держать их прижатыми к спине.