— О. Вау. А раньше ты не признавала меня королём, всё время говорила «Ваше Высочество».
— Могу и сейчас сказать, если хочешь.
Стелла немного отстранилась, чтобы заглянуть ему в глаза, и почти ощутила его дыхание на своих губах.
— Хочу кое-что другое.
— Да? — Стелла сглотнула, остановив взгляд на тонких губах Гилберта.
— Хочу показать тебе кое-что. Немного поднять настроение. Ты же показала мне звёздное небо.
— А ты потом сказал, что звёзд очень мало и они тусклые!
— Всё равно красивые. И потом, я любовался не ими. Так что? — кашлянув, уточнил покрасневший Гилберт. — Думаю, тебе понравится.
Стелле думать не надо было. Мысль, что присутствия Гилберта достаточно, чтобы усмирить страх, укоренилась в её сознании ещё в Омаге, прямо перед нападением тварей.
— Если это не невкусный горячий шоколад, то я согласна, — ответила Стелла с улыбкой. Не вымученной или фальшивой, а вполне искренней.
— Я прикажу Одоваку приготовить настоящий горячий шоколад, чтобы ты попробовала. Он безумно вкусный, клянусь. А пока идём, покажу тебе кое-что красивое.
***
Стелла сидела в кресле напротив его стола, прижав колени к груди, и большими глазами смотрела, как Гилберт достаёт из футляра скрипку.
Он не играл уже очень давно. Настолько, что даже не мог вспомнить точно, когда брал её в руки последний раз. Гилберт вообще не любил играть кому-либо с самого детства, а после Вторжения забросил игру лет на тридцать, не меньше. Стефан подарил его нынешнюю скрипку на его восемнадцатилетие — Гилберт, конечно, подарок принял, но долго не притрагивался к нему. Едва не поручил Шерае убрать скрипку в сокровищницу, чтобы не мозолила глаза, но всё же оставил под рукой.
Просто чудо, что Гилберт не сломал её, когда пару месяцев назад разгромил в своей спальне абсолютно всё. И чудо, что его пальцы практически не дрожали, когда он доставал её из футляра, натягивал недостающую струну, настраивал скрипку и канифолью смазывал смычок. Стелла следила за ним, не отрывая глаз, будто он совершал что-то воистину удивительное, и из-за её взгляда Гилберт улыбался, как идиот.
Идея пришла к нему спонтанно, но он всё же решил идти до конца.
— Я давно не играл, — признался Гилберт, сев на край своего стола напротив Стеллы, и пристроив скрипку на плече, — так что поначалу может звучать не слишком красиво.
Он нервничал так, будто впервые взял инструмент в руки. Помнится, когда это случилось, Гилберт едва не со слезами на глазах пытался доказать, что это не он не смог сыграть, это ноты были написаны каким-то идиотом, а учитель требовал от него невозможного. Но с каждым занятием он играл всё лучше, а годы спустя до того отточил своё мастерство, что об этом знали во всей Омаге. Родители редко могли уговорить его сыграть на званом ужине, а если это всё же случалось, Гилберт превосходил самого себя.
Скрипка — это личное. Он не мог объяснить, почему, но точно знал, что никогда не играл от скуки или для развлечения. Гилберт позволял слушать свою игру только тем, кто был по-настоящему дорог ему.
Месяц назад он бы даже не подумал, что Стелла окажется в пределах его кабинета. Клаудия — да, ведь тогда она казалась гораздо умнее и благоразумнее. Но не Стелла, которая носилась по всей территории, как сумасшедшая, пыталась сунуть нос в каждую щель и узнать, что там, а между этим пугала слуг своим волчьим обличьем и рычала на каждого, кто называл Фортинбраса Предателем.
Месяц назад он бы и не подумал, что Стелла будет защищать его в Омаге, да так остервенело, что заработает шрамы, о которых совершенно не будет беспокоиться.
Ещё два дня назад, когда Гилберт её поцеловал, он думал, что Стелла перегрызёт ему глотку, потому что он совершил нечто непоправимое, переступил черту, к которой ни при каких обстоятельствах нельзя было приближаться хотя бы на шаг.
Но Стелла сидела в кресле напротив его стола, прижав колени к груди, и большими глазами, полными восторга, смотрела как Гилберт начал играть. Поначалу осторожно, чтобы дать пальцам вспомнить, каково это, найти в памяти нужный мотив и зацепиться за него, а после — всё увереннее, затаив дыхание и прикрыв глаза, ведь если бы он смотрел на Стеллу в ответ, на её искрящийся взгляд, улыбку, взлохмаченные волосы и то, как она обнимала свои колени, он бы точно бросил скрипку, не в силах сосредоточиться, и просто думал бы, как хочет ещё раз обнять Стеллу и поцеловать её.