– Закрой пасть, – бурчит капо – и вдруг начинает охлопывать меня по комбезу, имитируя шмон. – Должок помните, тела? Пришло время.
Обшмонав, он отходит, а я сажусь на лавку.
– В правом кармане… – приблизившись ко мне вплотную, еле слышно шепчет Желтый.
Это я знаю и сам – почувствовал, когда капо совал туда свою волосатую пятерню. Проверим…
Клочок бумаги совсем мал, буквально пятнышко в пару квадратных сантиметров. И на нем мелкими печатными буковками значится наше задание – должок за тот прощенный НПНД и допуск в Нору. Вернее – мое задание, ведь малява скинута мне. «Большой нож, 2». Я матерюсь сквозь зубы – два больших ножа, твою мать! Нужно достать два больших ножа. Это ж так просто, как сморкнуться в два пальца…
– Для Норы… – заглянув в бумажку, говорит Смола. – Следующий выходной.
Я киваю, комкаю бумажку и пихаю в рот. Большой нож можно считать ножом только с натяжкой; большой нож создан рубить человека, разваливать от плеча до пупка – острейшая хрень в полметра длиной. Тесак. Отточенная сабля. Гребаный японский меч. Армен как‑то рассказывал о таких… И для чего еще капо нужна пара ножей, как не для Норы? Скоро нас ждет море крови и вспоротых кишок… Потому как бои до смерти – это вам не простое мордобитие. Тут все круче и серьезнее. И ставки порой взлетают до небес. Норе мало крови – иногда Норе нужны и наши потроха. Интересно, чьи?.. Три декады назад финальный бой между Керчом и Фонарем окончился так себе – Керч, конечно, сделал этого длинного ушлепка, но и сам ушел не в лучшей форме. Скорее всего, Фонарь жаждет реванша. Подзаработать на этом бое – святое дело: говорят, Фонарь ненавидит Керча. И, кажется, капо решили повысить градус накала, вручив нашим чемпионам по длинному мессеру. Последний бой, дамы и господа, налетай, скоро гробы подорожают! Море крови, горы потрохов!..
– Ты что‑то нервничаешь больше обычного, Лис… – Пан невозмутим как всегда. – Тебе бы к Доку сходить, что ли… Нервишки не казенные.
– Не ссы, братец, – Желтый отхлебывает водичку, запивая жранину. – Все будет в норме.
Я ковыряю белковое дерьмо и смотрю в стол. Капо сказал о долге – это значит вынь да положь. Ему самому мараться не с руки – капо с оружием, кроме положенных по штату дубинок, так же подсуден и подлежит уничтожению, как и обычный номер. Можно залупнуться, ведь задача слишком смахивает на самоубийство… но это глупо. Капо всегда найдут способ поднасрать. Даже хоть в эту вот миску. Деваться мне некуда, нужно достать эти хреновы ножи и передать их капо. И хорошо еще, что сегодня со мной Желтый.
Внешний Приемный Док – огромная коробка внутри громады Завода. Откуда‑то из внешнего мира сюда приходят грузовые платформы, доставляющие все необходимое для комплектации машин. Здесь разгружается все, что необходимо для жизни Гексагона, все то, что Завод не может – или считает ненужным – производить сам. Сюда прибывает и обеспечение для кадавров – да и сами кадавры тоже прибывают сюда. Из внешнего мира сюда приходит вообще все – и, разгрузившись, растекается по коридорам‑жилам Завода и Гексагона. Нас, с Общих работ, частенько отправляют сюда – и нам это нравится. Внешний Приемный Док позволяет отменно поживиться – хотя порой за это приходится выбить несколько зубов. Обслуга ВнешПД не желает делиться своим заработком просто так… А кто вообще желает? Никто. Простая жизненная истина.
Приемный Док огромен. Пожалуй, метров пятьсот в поперечнике. И весь он заполнен грузовыми платформами, кранами, механизмами и людишками, смахивающими среди этой громады на ничтожных муравьев. ВнешПД огромен и бел. Он залит светом прожекторов, торчащих и сверху, и по стенам. Видимо, это для того, чтобы у номеров было меньше возможности утырить то, что плоховато закреплено. Здесь постоянное движение и суета, здесь грохот тяжелых погрузчиков и кранов, здесь рявкающие команды капо и бугров, здесь визг пил, отсекающих троса, которыми крепятся грузы, либо шипение плазменных резаков. Здесь на верхней галерее, опоясывающей Док, стоят не только машины, но и кадавры. И капо зачастую тоже прохаживаются там, подгоняя нерасторопных работников добрым увещевательным матюгом. И камер, наблюдающих за нами, здесь хоть ужрись – ведь зачастую груз очень ценен и должен находиться под надежной защитой и непрерывным наблюдением. Но даже тут мы, крысы, найдем, чем поживиться. Особенно если договориться с местными…
– О, гля, кто у нас пожаловал! – Бык, местный главбугор, давит лыбу, скаля редкие крупные зубы. – Жулики, мать их!..
Бык лобастый, широкогрудый, с толстыми кривыми ногами. Когда он злится, то крохотные глазки прячутся в складках и морщинках, и он становится совершеннейшим быком. Это я знаю, мне Армен книжки показывал. Хотя большинство считает, что он Бык, потому что постоянно бычит. Вот прямо как сейчас.
– Не пойман – не вор, – Желтый в ответ не улыбается. – Тебе тут помощь, говорят, нужна, Бычок.
– Эх ты, епта, помогаи прибыли, ну надо же… – продолжает валять ваньку бугор. – На сколь поможете, а? Сразу тырить все подряд начнете или погодя?..
Я отворачиваюсь, пряча ухмылку. Лично я хоть прям сейчас немножечко отщипнул бы от щедрот. Например, вон от того железнодорожного вагона – серого, с рисунком черного орла на боку, сидящего на странной решетчатой конструкции и повернувшего голову с хищно изогнутым клювом вправо. В таких – самый вкусный груз, все только для кадавров. Аж слюна течет всякий раз, когда подобный вагон вкатывается в Док и из его вместительного чрева начинают разгружать большущие пластиковые ящики. Там много чего есть… Там есть рационы ИРП, там есть чистая вода в больших флягах, там есть медицина, там есть комплекты одежды и снаряжения. Там есть фонари и прочая электроника, и сменные аккумуляторы, которые так нужны нам для термостатов под нашими шконками. Иногда там есть даже ручное стрелковое оружие и боеприпас – но в такие моменты к охране разгрузки привлекают дополнительные силы контроллеров, и нам остаются только мечты…
– Э, бездельники! Долго там трепаться собираетесь?!.. – орет сверху ублюдок в черном. – За работу, дерьмоглоты! Че за твари такие, так и норовят от работы отлынить!..
– Двадцать на разгрузку вагона, двадцать на загрузку, пятеро помогать пацанам с аккумуляторами, – командует Бык, бросив на верхнюю галерею короткий злобный взгляд. – Остальных – на ГСМ[9]. Распределяйте своих – и пошли. Перетрем…
Тереть мы отправляемся в каморку, нужную старшему по этому участку Дока как бы для хранения спецсредств и прочего. По факту из спецредств тут парочка ломов, какие‑то ржавые огромные ключи, несколько ведер с тряпками и четыре швабры. И все.
– Падайте, парни, – Бык кивает на лежак в дальнем углу. – Тут не побеспокоят. А я пока взвар сварганю.
«Взвар» – редкостная погань из густо нарубленной странной плесени, водящейся в местных складах‑закоулках. Ее уничтожают, а она растет. И когда Док, накачавшись барбитуратами, разок превратил ее в ядерное пойло, после коего увидел сразу Иегову, Магомета и Уицли‑Потцли – ему вздумалось поделиться радостью со всеми. Правда – с какими‑то своими расчетами, чтобы весь Внешний Приемный Док и соседи, восхитившись, с первого же раза не улетели навсегда туда, куда время от времени летает он сам. Не сработало. Троих списали в НТБ, троих публично пороли, еще нескольких перевели в ассенизаторы. Потом дело наладилось.
– Благодарствуем, – Желтый пристраивается на лежак, я усаживаюсь рядом. – Слух прошел, что у тебя для нас подарочек?..
Бык, пластающий сухую плесень заточкой из самого обыкновенного ключа на семнадцать, ухмыляется.
– Знамо дело… Вас же не зря сюда послали, э?.. Такой подарочек лучше на двоих раскинуть…
И – многозначительно замолкает, продолжая колдовать над своим взваром.
Кипяток делается просто – набирается из огромного бака, всегда подогреваемого спиралью внутри. Кипяток в Доке необходим постоянно – отмывать все их черно‑радужные лужи ГСМ с полов. Плесень уже покрошена и любовно ссыпана на темную от использования марлю – и Бык аккуратно накрывает ей кружку и заливает кипятком. Он высовывает нечистый и широкий, как лопата, язык, нетерпеливо помаргивает и даже чуть потеет – бисеринки пота так и блестят на лбу, щеках и шее. Бык явно подсел на эту дрянь. И когда ты только успел?