(…)
Настоящая молодость — явление скорее психологического, чем физического порядка.
Всем нам знакомы люди, биологически еще молодые, но душевно пустые, как бы мертвые.
Как только мы освобождаемся от «силы привычки», все силы обращаются на созидательный динамизм интенсивной внутренней жизни. Определяющие факторы психологического старения — рутина, бесплодное повторение одних и тех же заезженных привычек и эгоизм в различных его проявлениях.
Когда иллюзия собственного «я» исчезает, все наши страсти, привязанности и навыки машинального мышления уходят вместе с ней. Мы обновляемся с каждым мгновением. Каждый день для нас — точно день рождения, потому что утро освобождает нас от груза прошлого существования. Мы снова начинаем с нуля, оставляя позади всю умственную грязь. Мы свободны от своего глубинного страха, что сковывал нас и все время возвращал на привычную, проторенную дорогу. Страх остается позади, а впереди нас ждет безграничная уверенность и познание самой Истины.
Д. Т. Судзуки
Пробуждение нового сознания в дзэн[116]
Вкратце мое отношение к «пробуждению нового сознания» таково.
Само определение «пробуждение нового сознания», вынесенное в название этой статьи, нельзя назвать удачным, потому что в дзэн пробуждается не «новое сознание», а старое, которое заснуло тогда, когда мы потеряли «невинность», если воспользоваться библейским словом. Пробуждение на самом деле есть не что иное, как переоткрытие, или обнаружение давно потерянного сокровища.[117]
В каждом из нас, пусть в разной степени, живо стремление к чему-то, что превосходит мир неравенства. Это несколько туманное утверждение содержит не слишком удачные термины. «Превзойти» подразумевает «уход за пределы», «отдаление», словом, дуализм. Я вовсе не имею в виду, что это «что-то» находится вне того мира, в котором находимся мы. А «неравенство» — это вообще что-то из области политики. Когда я выбирал именно эти слова, то помнил о буддийском понятии асама, которое противоположно понятию сама, т. е. «равное», «то же самое». Мы можем заменить его такими словами, как «различие», «индивидуальность» или «условность». Я лишь хочу подчеркнуть, что как только мы признаем, что этот мир вечно меняется, он перестает нас устраивать и нам начинает хотеться чего-то постоянного, свободного, умиротворенного, вечного.
Это стремление по сути своей религиозно. Каждая религия имеет собственный способ обозначить его, согласно своей традиции. Для христианина это стремление к Царству Божьему, или отречение от мира во имя любви к Богу, или молитва во спасение от вечных мук ада. Буддист скажет, что это поиски независимости, или освобождения. Индуист увидит в этом желание открыть свою истинную природу.
Название, собственно, неважно, потому что все эти слова описывают одно и то же — недовольство положением, в котором оказались люди, говорящие их. Видимо, они просто не знают, как именно обозначить это чувство, и поэтому изобретают для его объяснения самые разные теории.
Я бы назвал это неопределенное чувство стремлением к чему-то. В этом слове, можно сказать, уже содержится идея существования как чего-то такого, к чему нужно стремиться. Возможно, гораздо лучше было бы обозначить чувство неудовлетворенности такими современными словами, как страх, боязнь, неуверенность. Но имя не столь уж важно. Как только разум устает и не может наслаждаться восхитительным чувством равновесия или совершенного единодушия, тут же являются и неуверенность, и недовольство. Мы чувствуем себя точно подвешенными в воздухе и стараемся найти место для посадки.
Два пути открываются здесь: внутренний и внешний. Внешний можно назвать интеллектуальным и объективным, а вот внутренний нельзя назвать субъективным, аффективным или конативным путем. Само слово «внутренний» не так уж верно и выбрано лишь потому, что трудно подобрать ему какое-то другое имя. Ведь все имена принадлежат области разума. Но так как это явление все же нужно называть, пусть это будет внутренний путь, противоположный внешнему.
116
117
Ср. девятый рисунок из серии «Десять рисунков о пастухе и быке», который называется «Возвращение к первоначальному, назад к источнику». В
Понятие «новый», возможно, уместно с точки зрения психологии. Но дзэн по большей части метафизичен и рассматривает личность как целое, не расчленяя ее на составные части. Риндзай говорит о «целом в движении» (