Надзиратель провёл его к лифту и, не приказав одеться, отправил дальше по маршруту. Лифт, коридор, снова лифт. Вокруг пустота и тишина и только приоткрытые двери указывают дорогу. Ну так, ты ли к Огню, Огонь ли к тебе… всё едино. Путь закончился в маленьком кабинете-боксе с минимумом мебели и стоящим посередине в штатском, но с выправкой, немолодого… на дознавателя не похож, но и на любителя развлечений тоже. И зачем ему прессовик?
— Номер и прозвище? — вопрос требовательный, но не злой, нейтральным приказом.
— Без номера, Новенький, господин, — ответ столь же спокойный, без страха и заискивания.
И хлёсткая пощёчина обжигает щёку.
— Я хозяин.
Вот это да! Ну ни хрена себе, аггелы копчёные! Но, разумеется, ни вопросов, ни возмущения, ни — тем более — радости.
— Да, хозяин.
— Ешь.
— Спасибо, хозяин.
Бутерброд, конечно, мог бы быть и побольше, и потолще, но, что дали, то и лопай. Ритуал незыблем и необсуждаем. А теперь что?
— Вымойся и оденься, — и указующий жест на угловую дверь в санузел.
Неплохо, весьма и весьма, мыло, мочалка, полотенце, одежда на вешалке. Без спешки, но и не мешкая, в рабочем темпе. О, а вот за это можно и искреннюю благодарность выдать. Ты смотри, как это, ну да, полный комплект для внешних работ. Уже и забыл, когда в таком ходил. А вот зачем я тебе, всё более непонятно. Ну, послушаем следующий приказ и, может быть, поймём.
Одевшись, он мельком оглядел санузел, проверяя, оставил ли всё в прежнем порядке, и вернулся в кабинет. Его ждали теперь не посередине, а у стола, на пустой поверхности которого сразу бросались в глаза несколько бумаг, даже издалека опознаваемых как казённые бланки.
Ну, и что дальше?
— Иди сюда, — и после небольшой, меньше мига, паузы: — Тьювсог Кхар.
Что-о-о?! Это как он меня назвал? Это же…
И новый приказ:
— Читай, — и усмешка, нет, ухмылка. — Молча. Про себя.
Регистрационная карта Ведомства Учёта Несамостоятельного Контингента. Категория… 1–1–1… Прозвище… Ласт? По-алеманнски — последний. Ну да, то вписывать нельзя, как это рискнул вслух сказать. Номер… без номера… Прозвище отца… номер… прозвище матери… номер… Всюду прочерки. Дата рождения… правильно, да, та самая. Место рождения… Королевская Долина, «Логово» Акхарайнов… Умения… грамотный, шофёр… Всё? Ни секретарь, ни камердинер, ни официант, ни… ну, то самое совсем незачем, не указаны. А имя хозяина? А вот же, индивидуальный опекун, вот как теперь называется, майор Рунгайр Акхар, а вот это уже, как сказано в одной из книг, многое объясняет.
— Запомни и не путай. Прозвище?
— Ласт, хозяин.
— Правильно. Давай сюда. А теперь читай это.
Один бланк забрали, другой вручили. Ну-ка…
ИЗВЕЩЕНИЕ о ПРЕДПИСАНИИ
Кто: Ведомство Учёта Несамостоятельного Контингента
Кому: майору Рунгайру Акхару
Согласно «Закону о Государственной Необходимости» 10% от находящегося на учёте несамостоятельного Контингента подлежат мобилизации.
Ведомство Учёта Несамостоятельного Контингента извещает Вас о предписании передачи находящегося под Вашей опекой особи мужского пола в количестве 1 (одной) штуки на нужды Государства в счёт Вашего Патриотического Долга.
Передаче подлежат:
— Особь мужского пола: N без номера Прозвище: Ласт.
Государство обязуется по окончании необходимости вернуть Вам вышеупомянутую особь или же компенсировать Вам понесённые Вами затраты.
Передаваемый должен быть экипирован полным вещевым рабочим комплектом для длительных внешних работ и снабжён продовольственным пайком на 3 суток.
Доставить передаваемого в __день __декады____ ____года на сборный пункт по адресу _____________________________________ ________________
— Война?! — вырвалось вслух.
— Да, — жёсткий от сдерживаемого волнения ответ. — Это шанс. Последний шанс. Для всех. Те, кто выживут, начнут заново.
Вон оно что. Родич, значит, из боковой ветви решил стать центральным стволом. И собирает себе «цайморф» — поддержку, если на том же древнем языке Кхаров, пока они не стали Акхарайнами, породнившись с ургорами, подмяв под себя и забрав кровь и имя того исчезнувшего рода. Что ж, всё теперь понятно. И ты, значит, Ласт, потому что тьювсога — последнего в ветви опять же на полузабытом-полузапретном языке — нельзя вписать в официальную карту.
Ласт — надо привыкнуть к новому прозвищу, а значит, и самому даже мысленно так себя называть — положил предписание на стол рядом со своей карточкой и выпрямился в ожидании приказа. Теперь они стояли лицом к лицу на дистанции в полшага.
— Я дал обет. Не спасти, возродить род. Эти бумаги, — кивок на стол, — мне обошлись дорого, очень дорого. Это мой вклад. Твой вклад — выжить. Как ты это сделаешь, твоё дело. Решай сам и делай сам. Что ты будешь врать о прошлом, придумай сам. Ты понимаешь, что правду, всю правду нельзя говорить?