— Вы идёте на войну.
Строгая торжественность в его голосе заставила майора удивлённо приподнять брови. Но вмешиваться в происходящее он не стал, коротким жестом запретив это и лейтенанту.
Гаор невольно при первых же словах знакомого с детства текста встал «смирно» и беззвучно зашевелил губами, вторя хозяину. Сизарь удивлённо и даже немного испуганно переводил взгляд с него на хозяина и обратно и, ничего не понимая, стоял молча, неуклюже свесив руки вдоль тела. Притихли и даже совсем замолчали и стоявшие поодаль рабы.
Произнеся почти полностью — выкинув пару явно неподходящих фраз о величии ургоров — текст присяги, Коррант торжественно закончил:
— Да будет с вами благословение Огня.
И чётко, даже слегка демонстративно вручил им кисеты, украшенные эмблемами Храма и Огня. Майор восхищённо покрутил головой: н-да, умеет капитан, ведь о том, что призванных лохмачей будут на центральном сборном перед храмовником — Храм своего никогда не упустит и чужого прихватить не забудет, каждая молитва не в одну сотку Военному Ведомству станет — на молитвы ставить, ещё не знает никто, сам неофициально по знакомству услышал, а капитан уже… и ишь как повернул! И на вопрошающий взгляд лейтенанта ответил негромко, но веско:
— Допустимо, но пока не предписано.
А совсем тихую фразу Корранта, что примет он их любыми, никто, кроме Гаора и Сизаря и не услышал, а Гаор и не особо поверил обещанию, но промолчал.
Коррант уехал, а они присоединились к общей толпе. Кисеты рассмотрели, одобрили, что с умом сделано, и посыпались вопросы про войну, Рыжий-то уже бывал там и всё знает.
— Всё не всё, — невесело усмехнулся Гаор, — но кой-чего и кое-как.
Говорили, особо не скрываясь, но негромко.
Подъехала ещё машина — небольшой грузовичок с полным кузовом. Это что ж, из нескольких посёлков?
— Да нет, вон из заведения водила.
— Ага, и ещё, вон того знаю.
Среди спрыгивавших на землю и предъявлявших номера, Гаор заметил знакомую выправку и улыбнулся: Четыро́к!
Майор принял мобилизованных, поблагодарил и попрощался с доставившим их старшим смотрителем одного из рассыпанных по всему Дамхару «Заезжай, не пожалеешь», и удовлетворённо оглядел полностью заполненную ведомость.
— Всё? — спросил лейтенант.
— Все, — поправил его майор. — Сейчас я тебе колонну подготовлю, а дальше ты сам.
От толпы мобилизованных донеслось:
— Дальше фронта не пошлют, меньше пули не дадут.
И взрыв смеха.
Засмеялся и майор.
— На сержантах армия держится, племянник. А он ещё и фронтовик, — и громко: — Всем стоять, старший ко мне!
Гаор невольно обернулся на голос майора. Ну, просто посмотреть, кого им дадут в Старшего, но тут получил такой сильный и… многорукий тычок в спину, что вылетел из толпы аж почти до начальства. Это как понимать?! Взгляд майора заставил его, даже ещё не до конца осознав случившееся, подойти на уставное расстояние, встать как положено и доложить:
— Триста-двадцать-один-ноль-ноль-семьсот-шестьдесят-три Рыжий, господин майор.
Начальственный кивок и вопрос:
— Образование?
— Общевойсковое училище, солдатское отделение, полный курс, господин майор.
— Звание при демобилизации?
— Старший сержант, господин майор.
Новый кивок.
«А на хрена это?» — мысленно удивился Гаор. А то майор его не знает. И тут же сообразил, что это его так представляют младшему лейтенанту, явному «необстрелку». Что ж вполне понятно, но вот когда остальным, кого раньше привезли, сказали… Или… Он не додумал, поскольку ему уже выдавали… старую, затёртую, но целую сумку-планшет на длинном ремешке, несколько чистых листов и карандаш. Армейский, который даже с размокшей бумаги не смывается.