Эрлинг оторвался от карты и прислушался. Да, за дверью землянки что-то, вернее, кто-то чем-то шуршит, как будто скребётся в дверь, не решаясь ни открыть, ни постучать. Что ж… если он не ошибся в своих предположениях, а Венн в предчувствиях, то игра перешла на новый уровень. И ставки соответственно.
За дверью на снегу, слегка припорошившим землю, стояла маленькая, свёрнутая из куска коры, мисочка, наполненная тёмно-сизыми крупными ягодами, очень похожими на кладбищенский винбъяр. Интересно, у этих такой же эффект? Но вряд ли его хотели отравить, скорее… да, чтобы подозвал и стал расспрашивать. А вон и… артисты. Грузовичок подогнали и мучают.
— Старшина!
— Я, господин майор!
Гаор подбежал и встал в уставную стойку. В армии смотреть в глаза офицеру не предписано, но и не запрещено, а по обстоятельствам. Ну как, понял его тихушник? Понял.
— И что это за хрень?! — и начальственный указующий жест.
Неуставное неодобрение, разрешающее объяснение.
— Так, это… ягоды, господин майор.
— Ягоды?! Это где вы их под снегом откопали?
— На болоте, господин майор. Там снег неплотный.
И еле заметный даже не кивок, а поворот головы чуть вбок и назад, указывая на двоих, копошащихся у прикрытого почти белым маскировочным тентом грузовичка.
Эрлинг решительным пинком распахнул дверь своей землянки.
— А ну, все трое! Живо сюда!
Приказ был выполнен незамедлительно, но без энтузиазма. Так что для сторонних наблюдателей, от которых нигде и никак не укрыться, сейчас лохмачи получат за что-то вздрючку, возможно, в сочетании с мордобоем. Дело обычное и на приём информации никак и никоим образом не похожее.
Шедший последним Четырок подхватил с земли мисочку.
Когда усиленная уплотнителем — для тепла и звукоизоляции — толстая дверь, мягко чмокнув, закрылась, Гаор кивнул Четырку, и тот, не дожидаясь приказа, аккуратно выгреб из-под ягод и положил на стол три тускло блеснувших… две гильзы и патрон.
Эрлинг сразу не увидел, не понял, а нутром почувствовал важность этих… железок. Но сдержал себя, ограничившись немного насмешливым:
— Что-то новенькое, — и прежним слегка небрежным тоном: — И где откопали?
— За болотами, господин майор, — спокойно ответил Гаор. — За ягодами ходили и нашли. Как сказано было, если что непонятное, то сюда нести.
— Я таких раньше не видел, господин майор, — доложил Четырок, — похоже на личное офицерское у таракашек, но убойнее, — и замолчал, явно сказав свою часть доклада.
— Как лежали, — вступил Ласт, — то это тир, или охота, — и после паузы, — королевская. По двуногой дичи.
— Все подобрали? — спросил Эрлинг.
— А зачем, господин майор? — усмехнулся Гаор. — Патрон похоже, при перезарядке выронили и сами под мох, не заметив, затоптали. А гильз много, явно не считанные. Пусть думают, что никто не знает, и ещё раз приедут.
Эрлинг показал ему кулак.
— Только наблюдать. Посёлки нашли?
— Два ближних зачищены, господин майор. До дальних по открытому надо идти.
— Фуфло, а не зачистка, — встрял Четырок. — И пожарища, и гильзы, и от трупов, что звери оставили. Мы чище работали.
Эрлинг посмотрел на него с лёгким и почти не наигранным удивлением, Гаор отвесил подзатыльник, а Ласт наступил на ногу и даже надавил. Четырок покаянно вздохнул, достаточно умело изобразив сознание своей вины за лишнюю болтовню. «Молчи, пока не спрашивают», — старая истина, вот и не забывай.
Эрлинг кивком показал на карту.
— Точное место.
Гаор уверенно ткнул в крохотный светло-зелёный островок среди тёмно-зелёного массива.
— И вот так, — не касаясь карты провёл пальцем почти прямой короткий лучик от пятнышка дальше в глубину от фронта, — колея наезжена, господин майор. На одну машину. Промоины ветками загатили. Это они уже сами делали. Нагнали мужиков из посёлков. Ветки издалека носили, сверху не просматривается. Мы по ней не пошли.
— Правильно, — кивнул Эрлинг. — Пока не надо. На… зачищенных посёлках какие гильзы?
— Обычные, господин майор. Их уже затянуло почти. К весне никаких следов не будет. Так, будто люди сами бросили и ушли.