А в остальном… всё как раньше. Ну, почти. Даже Новый год отпраздновали, Как всегда, как положено и как заведено издревле.
В свободное от работы и прочих дел по хозяйству время Гард усиленно читал. И «Кокарду», и скопившиеся у отца в кабинете подшивки «Ветерана». Жадно глотая описания сражений прошлой и идущей сейчас войны, уже догадываясь, но ещё не понимая умалчиваемого. Прочитанную газету передавал Тихоне — отец разрешил, а после кухонного прочтения подшивал в папку.
Этот номер сразу показался слишком толстым. Опять вкладыш о войске? Интересно, о каком? Вроде все уже прошли, даже про кавалерию было. Вообще-то первым газету читал отец, но он в большом рейсе, неизвестно, когда вернётся, и… Гард решительно вскрыл пакет из полупрозрачной плёнки. Ну-ка, и о чём тут?
Новый род войск, особые вспомогательные… а фотографий-то сколько! И это… это же… Он беззвучно выдохнул: рабы! Нет, аборигены! Нет, вот же даже написано: лохмачи. И даже без кавычек. Как будто, так и положено.
Среди фотографий одна большая, панорамная. Развороченная разорванная переправа и копошащиеся люди. Гард рассмотрел машины, с гордостью отметив про себя, что он их все не только знает, но и понимает, почему и зачем они именно так стоят, а потом стал разглядывать уже и людей. Ну, командир на взгорке, чтобы всех видеть и направлять… командир? Да, но это не офицер, это один из лохмачей и… и он его знает, нет, узнаёт. Это Рыжий! Надо же, прямо полководец! А Сизарь где? Здесь же или попал в другую часть? Поищем. Аггелы копчёные, остальные так мелко, и лиц почти не видено… И Рыжего-то только по стойке и узнал. А текст…
Гард так зачитался, что внезапно прозвучавший над головой голос отца заставил его испуганно вскочить, оттолкнув от себя газетный разворот. И обидеться. На самого себя и свой глупый детский страх.
Коррант насмешливо хмыкнул.
— Н-да, вижу, что не порнушник.
Гард густо покраснел от напоминания о давнем, мальчишеском проступке, Лутошка тогда ему потом рассказал, как Рыжий его отчитал и не за журнал, а за то, что так глупо попались, а отец всё поминает ему, а… Рыжий…
— Отец, посмотри. Это же Рыжий!
Коррант кивнул.
— Ты… ты уже видел? — догадался Гард.
— Конечно. «Кокарду» теперь по всем посёлкам получают. Мне уже в трёх местах показали. И Рыжего, и кое-где своих поселковых узнали. А ты больше никого не узнал?
— Я не смотрел, — виновато признался Гард.
Коррант кивнул и ткнул пальцем в левый край панорамной фотографии.
— Вон и Сизарь. А поселковых здешних ты, конечно, не знаешь.
Гард согласился с очевидным и рискнул на следующий, как он догадывался, совсем не простой вопрос.
— Отец, и что…? Что это значит?
Коррант внимательно посмотрел на сына и пожал плечами.
— Что на момент съёмки они все были живы. Пока только это. Ступай, делом займись.
Запрета рассказывать об увиденном и сказанном не было, но Гард сам решил помалкивать. Что надо их… усадебным знать, отец сам Няньке скажет. И вот вертится у него в голове ещё один вопрос к отцу. Но вопрос очень и совсем не простой и, как он догадывается, чреватый. И не время пока для него. Но он его задаст. Обязательно. Подготовит всё и спросит. Не просто отца, а эксперта, специалиста-аналитика текстовых источников.
Общевойсковое училище
Чтение «Кокарды» было обязательным для «дядек», капралов и так далее по восходящей лестнице званий, желательным для воспитанников и обязательным для учеников и курсантов. И, разумеется, вкладыш о вспомогательных частях с особым тщанием изучался на вспомогательном отделении. И на обязательных занятиях по чтению, и в личное время. Оба дядьки второго класса, через своего капрала купили себе по номеру, расплатившись сигаретами из пайков, поскольку гемы им не положены. Нарушением это не было и потому особо не скрывалось.
Время вечернее и согласно распорядку личное. Жур проверил на всякий случай, как управляются в своей спальне с первоклассниками новички, кивнул Желдаку, что сдаёт ему пост до отбоя, и ушёл в отделённый тонкой фанерной стенкой закуток, где стояли их койки, тоже двухъярусные, но верхние не для сна, а под всякое нужное, они же не капралы, это у тех отдельные комнаты с кроватями и шкафами, и две тумбочки, накрытые общей столешницей. Словом, и отдохнуть и чайку попить, и… И на койке Желдака сидел Вьюнок. Вот ушлый малец! Ведь никак за ним не углядишь, так и норовит куда-нибудь влезть, юркий и быстрый, так и вьётся, что не ухватишь, пока «смирно» не гаркнешь. По делу прозван, чего уж там.