— Этих оставили, — его голос опять стал сухо официальным, и он жёстко повторил: — Изъятых не было, нет и не будет.
— Никогда? — позволил себе Старгингайр. — Это… исчезновение?
— Несуществование, — поправил его Терронг.
Термин «переделка» — сугубо внутренний и не подлежит разглашению и даже косвенному упоминанию, а вот старинных и потому вполне понятных «исчезновение» и «несуществование» вполне достаточно. И, кстати «переделке» они не противоречат. Их даже можно считать начальными стадиями процесса.
Глава кивнул, понимая и принимая.
Терронг встал, по-хозяйски уверенно выдвинул старинную чашу для возжиганий на середину стола и сжёг в ней список уже полностью бессильных остатков королевских родов.
— Мне пора, — его тон сменился на житейски родственный. — Да, надо кое-что подправить в каминном зале…
— Езжай, — Старгингайр старательно улыбнулся. — С такими мелочами мы справимся.
Когда за Терронгом закрылась дверь, глава рода строго посмотрел на сына.
— Вразуми своего. Пока это можно.
Наследник кивнул.
— Мы… много потеряли?
— Не больше одних и меньше других. Всё.
Наступило молчание. Оба понимали, что самый главный обжигающий мозг вопрос: «Кто?! Кто донёс?!» — останется без ответа. Более того: задать его вслух, и неважно кому и в чьём присутствии, будет означать… исчезновение с последующим несуществованием всего рода. Да, такое случалось и раньше, когда исчезал человек и помнить-упоминать строго запрещалось, но давно, очень давно не применялось. В Королевской Долине ни разу, позволив чиститься самим, спуская ненужных и потенциально опасных в подвалы. А со всякой мелочью за пределами родовых замков… ну, кто же всерьёз будет об этом думать. Они, былые властители, были неприкосновенны. Им позволялось всё, кроме… обговорённого в том древнем договоре. И вот опять. Поистине, всё новое — это хорошо забытое старое.
И мысленно Старгингайр похвалил себя за предусмотрительность, когда отправил своего младшего — Фиорра — сначала в Политехническое Училище, а потом в Академию, отсёк его на максимально допустимую дистанцию от родового гнезда и родовых распрей. Если — не дай Огонь — что и случится, у него есть чистый во всех смыслах продолжатель рода.
— Фиорр на фронте?
Внезапный негромкий вопрос заставил его вздрогнуть. Отец читает мысли?! Или думает о том же и так же? Но надо отвечать.
— На Трудовом.
Удовлетворённый кивок.
Большего и не требуется, чтобы все всё поняли.
Усадьба капитана Корранта
«Капитанова усадьба» продолжала жить обычной усадебной жизнью. Подкатывала весенняя страда, а мужиков на троих меньше, и у Цветны младенец у груди. И тоже в Джадда девчонка удалась: чернёшенькая, глазки-ягодки смородиновые, бровки, правда, уже по-нашенски легли, кто Джадда не видел, так и не признает, что от… как его там… цыц, не трепли языком попусту, мало ли в кого, мы-то знаем, а другим и незачем.
Встретив отца из очередного рейса, отчитавшись и не получив замечаний, Гард счёл момент подходящим. Так-то он всё подготовил, даже собственноручно переписав тексты. Ну, чтобы подсказки не было. Правда, отец может на это обидеться, но… если бы исходниками были рукописи, то дело другое, там почерк важен, а печатные тексты…
У себя в комнате он достал и снова просмотрел подготовленные листы и пошёл к отцу. Вдохнул — выдохнул и постучал.
— Отец, можно?
Коррант оторвался от счетов и посмотрел на своего старшего с лёгким неудовольствием.
— Ну?
— Отец, у тебя есть свободного времени… полпериода?
— На что именно? — усмехнулся Коррант. — Очередной конфетный разговор?
— Шоколадный, мармеладный и посыпанный сахаром, — Гард постарался поддержать шутку и не сбить отцовского настроения.
— Ну, давай, — уже откровенно улыбнулся Коррант. — Начинай. Шагнул, так иди.
— Да. Отец, вот.
Гард положил на стол поверх счетов и бланков три аккуратно исписанных листа. Без заголовков, только в левом верхнем углу каждого крупно написаны номера. Один, два, три.
— Отец, ты можешь прочитать и сказать. Они написаны, нет, писал я, сочинены одним… автором.
Коррант удивлённо посмотрел на сына. Да, ни дня без сюрпризов. Но… раз мальчишка это считает настолько серьёзным… то подыграем. А заодно и покажем, что с таким не шутят, что это то оружие, которое по пустякам не достают.