У той же беседки, где лишь вчера вечером Диана сидела с книгой, стоял человек, тяжело навалившись о колонну, точно в попытке отдышаться. Высокого роста сухопарый мужчина в богатом долгополом упелянде*. Поодаль прохаживались ещё несколько мужчин, одетых в синий и белый цвета Кармаллора, но взгляд Дианы лишь скользнул по ним и, точно примагниченный, возвратился к мужчине у ротонды.
И тогда человек обернулся.
Под ребро всадили крючок и натянули леску.
Диана позвала, без голоса, потому что сердцу сделалось тесно в груди, так тесно, что не стало дыхания. Ломано выпрямившись, немолодой мужчина проницал её взглядом выцветших, некогда синих глаз, и во взгляде том билось мучительное узнавание.
Сойдя с ведущей в обход беседки тропы, Диана сделала стеснённый, укороченный шаг, шаг и другой, увязая в снегу. Люди в цветах Кармаллора оживились, устремились наперерез, но длиннопалая восковая рука властным взмахом остановила их движение.
Наверное, со стороны эта сцена и верно выглядела недвусмысленно. Бедно одетой девушке, чей костюм однозначно указывает на низкое происхождение, не о чем говорить с его светлостью.
Люди из свиты с поклонами удалились, невидимые и незамеченные Дианой. Её ярко-синие, блестящие, как зеркала, глаза, видели только его - человека в нарядной, яркой одежде и с печатью горя или болезни на измождённом лице.
- Папа... - позвала она на последнем вздохе. - Ты не узнаёшь меня, папа?.. Это же я, твой Колокольчик.
На худой щеке дёрнулся и запульсировал мускул, марионеточно искривляя лицо. Он смотрел на неё, стоящую в снегу и под снегом, щурясь и слезясь от ветра, долго, жадно, точно хотел вобрать целиком или сличить с тем, другим образом.
- Я положил твоё тело в крипту.
- Моё тело. Но душа моя здесь. И она по-прежнему любит тебя. Теперь я вспомнила... - Весь мир кружился, кружился, зыбкий, как этот снег. Диана длинно, рвано вдохнула. Пальцы слепо двигались, проходя по спутанной призрачной нити. - Теперь я помню всё.
Рыжие оленята на пологе над моей постелью. Лекарь с огромной лысиной и увеличительной линзой из шлифованного изумруда. Нянины сказки под кружку молока с мёдом и топлёным маслом. Мне нельзя было расстраиваться, и она переделывала печальные окончания, придумывала для всех счастливые финалы.
Чёрный лакированный ларчик, из которого ты достал ключ и отворил дверь в матушкины покои - впервые за семь лет, в мой день рождения. Ещё не рассвело, ты поднял меня с постели, взял за руку и привёл туда... а я думала, что это я тебя веду, потому что я храбрая, а тебе... тебе было страшно. - Она говорила и говорила, боясь, что собьётся, и зыбкое кружево воспоминаний порвётся, и голос оборвётся тоже, оборвётся как натянутая, дрожащая нить.
В широко распахнутые глаза наметало снегом, но она упрямо держала их открытыми, удерживая взгляд человека, смотрящего на неё через метель, и рыхлые снежинки таяли на глазах и на изнанке век и стекали по щекам, обжигающе-горячие у скул, остывшие у подбородка.
- И там ничего не изменилось, там всё было так, как в тот день, только не было её, даже духа её не было. Ведь мы оба хотели и боялись одного - увидеть её там. И я сняла ткань с зеркала, дотянулась до свисающего края, а дальше она потекла вниз сама, такая скользкая и чёрная. А зеркало было такое красивое, папа, как и всё в этих комнатах, в тяжёлой витой раме, и такое чистое, прозрачное - драгоценность. И ты сказал, что однажды я вырасту и тогда я буду смотреть в это зеркало. Но ещё не время. И ты взял с холодного очага свечи и снова закрыл ту дверь. - Диана смолкла. Кружила поднимавшаяся метель, и Диане чудилось, что её саму подхватило с места и кружит, кружит, как в последний разговор с матерью, которая не была её матерью. Грудь высоко вздымалась, каждый вдох давался с болью.
- Мы были там вдвоём. От кого я могла это узнать? Ты не веришь мне, папа?
И тогда герцог Алистер сказал всего одно слово.
- Верю.
И шагнул под снег, распахивая руки.
Двенадцать лет её память ждала за запретное дверью в глубине замка, в комнате, где жили призраки и духи. Двенадцать лет ключ от неё хранился в чёрной лакированной шкатулке.
Двенадцать лет она не могла или не решалась взять ключ. Пройти тёмными коридорами, отворить дверь и заглянуть в глубину зеркала, что отразит её настоящую.