На мэтре Грайлине лежала и неизвестно кем и когда препорученная обязанность фиксировать происходящие в Телларионе события, чему он и уделял не более десяти минут в день, причём заметки его отличались удивительным сарказмом.
Одним из невинных увлечений почтенного библиотекаря было коллекционирование баллад самого разного качества и содержания, и, разбирая сборники, он то и дело записывал для себя пару-тройку особо приглянувшихся. Но было что-то ещё, время от времени Грайлин вёл какие-то записи, то просиживал за ними довольно долгий срок, то вынимал растущую стопку и вносил всего несколько фраз. Диане свою работу он не показывал, но и не прятал, и в какой-то миг кипа исписанных листов попалась ей на глаза, оставленная на полуслове, и перо опасно покосилось, забытое в чернильнице. Диана поправила письменный прибор и всё же заглянула в записи. Едва ли они могли содержать нечто личное, не мемуары же старик пишет, в конце концов.
У мэтра Грайлина был почерк человека, привыкшего писать часто и подолгу, а потому непростой для понимания, но и Диана привыкла к его загогулинам, и сам Грайлин здесь сделал над собой некоторое усилие, и из-под его пера в кои-то веки вышли вполне читаемые литеры, а не птичьи следки на песке.
Всё же поначалу постичь написанное было непросто, но уже по иной причине. Вообще склонный к велеречивости библиотекарь не стал ни в чём себе отказывать в жанре, без того предполагающем избыточность и тяжеловесность лексики.
"...Это одно из древнейших сказаний Предела, сказание о временах, когда боги ещё обращали очи к миру, едва вступившему в пору юности, - прочла Диана, поднеся светильник к самому тексту. - И хоть светочи лун тогда пылали ярче, и даже вечное небо было моложе, отринем сомнение, что те, о ком поведу рассказ свой, истинно содеяли не по предписанному им, или же вовсе никогда не жили и не рождались; или же в действительности всё происходило не там, не тогда и не так; или, тем паче, не происходило нигде, никогда и не могло произойти вовсе.
Итак, великие и гордые эльфы в ту пору не были ни велики ни горды, и народ, единый ныне, пребывал в раздорах и вражде. И не радовали взор вечнозелёные сады, и не блистала великолепием Армал`ина, потому как не было их. И люди не воздвигли городов, не ковали сталь, и не обрели себе места, но жили малочисленными племенами, рассеянные от края до края Предела. Гномов же и вовсе не было, или же весьма искусно избегали они внимания подлунных соседей, но никоих свидетельств о том нет. Прочие же народы, тогда от зверей мало отличные, скрывались в пустынных местах. Что же до авалларов, то не пришёл черёд их явиться пред ликом солнца и очами звезд, а отчего так было и как пришли они - о том далее поведу речь..."
- Заинтересовал мой скромный труд? - иронично поинтересовался мэтр Грайлин.
Диана едва не уронила светильник. Удивительно, как она зачиталась, что не заметила появления такого великана.
- Нет-нет, я вовсе не против, - замахал на неё руками библиотекарь, усаживаясь на затрещавший стул. - Это не секрет какой-нибудь, а лишь переложение известных фактов, составленное в меру способностей вашего скромного слуги.
- Это летопись?
- Если так угодно. - Грайлин, кряхтя, перегнулся через стол, перевернул страницы и указал на титульный лист, где значилось - ни много ни мало - "Хроники Предела". - Можешь ознакомиться, это своего рода пролог.
"...Беда постигла мир наш, и чёрная тень её накрыла Предел, простёршись от запада до востока, и от полуночи до полудня. Времена смешались, неотличимые во мраке. И страх поселился в сердцах всех разумных существ. И не дождём пролилась, не бурей развеялась, но множеством тварей крылатых, до плоти живой охочих, распалась тьма над миром. И не роса покрыла травы, но кровь. И вопль поднялся по всему Пределу, ибо не было укрытия, куда не добралась крылатая погибель.
Вслед за тем разверзлась земля и исторгла в мир печальный мерзость разнообразную: кровь и души выпивающую, разум и жизнь отнимающую, плоть и кости глодающую. И скорбь великая охватила Предел злосчастный, ибо не осталось никого, минувшего потери.