Но и на том не пресеклись беды. Язва расползлась по телу земли, и реки текли полные отравы, память и разум отнимающей; нивы плодородные стали топью непроходимой, ядовитым смрадом исходящей; леса зелёные высохли и умерли, и не звери да птицы в них селились теперь, но твари мерзкие, всему живому враждебные.
Тогда великое отчаяние завладело миром. Смерть устала жать. И юные боги отвратили свои лики, бессильные остановить конец времён.
Тогда явились отвергшие слово "страх", и выковали мечи в огненном горниле, и выковали волю свою. И взяли оружие, и встали щитом отчаявшимся, духом и телом слабым.
То были воины и маги, и сражались они без трепета, ибо весь мир был полем брани. И вёл их маг, пришедший с северо-запада, и велика была его сила.
Имя ему было Аваллар.
Огонь, железо и магию обратили они против нечисти, истребляя её повсюду.
Возжёгся от мужества их факел погасшей надежды, и воспряли духом; жизнь вела битву со смертью, и смерть отступала.
Но мало проку рубить побеги: ядовитый корень даст новые всходы. Неисчислимое множество тварей сгинуло от магии и мечей, но источник сей мерзости порождал более противу прежнего. Тогда отправился Аваллар в чрево Чёрного леса, Антариесом поименованного. С болью в сердцах провожали его друзья и соратники, думая, что не увидят его боле.
Одна лишь ведьма Сант`ана, чьему взору было открыто грядущее, ведала, что не прошёл ещё он земного пути, и множество испытаний осталось уготовано ему.
В одиночестве были преодолены тяжелейшие лиги Предела. Тёмен Антариес, но прозревал маг в нём пятно мрака чернее самой черноты, и к нему направлял шаги свои.
Достиг Аваллар средоточия зла, облечённого в сгусток бездымного чёрного пламени, пламени неземного, неугасимого.
Шагнул маг в огонь и принял его в себя, чтоб побороть скверну - во имя мира.
Так положен был предел проклятью, и отравленными злом вовек остались лишь те земли, кои и поныне известны как Антариес и Келнор. И худшие горести остались лишь в памяти мира, и ныне изгладились вовсе... А тогда каждый славил мага, остановившего мир на краю погибели. Тогда боги даровали Аваллару вечную жизнь, и молодость, и силу. И все дети его рода, рождённые с того дня и поныне, взрастали, не дряхлея, и болести, и тлен не коснулись их.
И назвались они авалларами..."
Это было похоже на старую сказку, которую Диана всегда знала, но позабыла со временем.
- Ну довольно, довольно, милочка. - Мэтр Грайлин сгрёб листы и загасил светильник. - Работа не ждёт, а у меня нынче гости. Ученик пожалует.
- Мастер Коган зайдёт вечером? - Диана с готовностью поднялась из-за стола и последовала за библиотекарем.
- Не на него одного я расточал свою мудрость, - фыркнул Грайлин, жуком пробираясь между стеллажей. - Были и более удачные эксперименты. Но и Согрейн не пропустит встречу, будь уверена. А сейчас изволь отработать вечернее безделье, милочка. Достань-ка лестницу и пошарь по верхним полкам. Стар я для такой акробатики. И незаменим.
Мэтр Грайлин слово сдержал и загонял помощницу так, что она и думать забыла о вечере в тёплой компании. Степенно расхаживая внизу или посиживая в своём замусоленном кресле, Грайлин лишь раздавал указания, с какой полки и какого ряда следует достать книгу. Память у смотрителя была поистине феноменальная, и ничем, кроме слабо развитой эмпатии, не объяснялась его манера заставлять Диану по сто раз переставлять лестницу туда-сюда от одного стеллажа к другому, в то время как нужные книги находились на соседних полка и достать их можно было за гораздо меньшее число заходов.
Когда гость Грайлина, наконец, пожаловал, Диана всё ещё балансировала на вершине лестницы, пытаясь дотянуться до очередного фолианта. Высоты лестницы решительно не хватало.
- Замрите сей же миг, - донёсся снизу незнакомый юношеский голос. - Иначе случится большая неприятность.
Диана вняла этому голосу здравого смысла, хотя неприятность уже проявила свою злокозненную природу.
Лестницу удержали прежде, чем она стала заваливаться вбок. Диана с трудом заставила себя отлепиться от верхней перекладины, снизу её уже готовы были любезно придержать за талию.