- Почему бы вам не сказать прямо? Ведь вы сами водите меня кругами...
- А с чего ты взяла, что мне известны ответы на все вопросы? - искренне удивился старик. - Я и сам брожу в тумане. Единственное моё преимущество - немалый возраст, весьма и весьма относительное преимущество. А ты провидица, так и делай то, что тебе лучше всего даётся, - смотри. Распахни глаза, отопри чувства, довольно держать их под замком. Не отрицай свою суть, отвори двери памяти, вынь воспоминания на свет. Что побледнела?
- Оно со мной с детства... оно мучит меня.
- А как ты хотела? Вспомни первоисточник, вспомни пережитую боль. Неужто не догадываешься, отчего с тобой так было? Ты не желала принять предназначенное, не желала принять часть себя, и это нежелание едва не привело тебя к смерти. Ты не помнишь, потому что не хочешь вспомнить.
- Вам никто не говорил, что ваша правда безжалостна?
- А тебе нужно только чтобы тебя жалели? - непримиримо фыркнул старик и сморщился, чтобы чихнуть, но ему это не удалось. Грайлин ожесточённо потёр нос и неласково воззрился на собеседницу. - Ну так за этим не ко мне. За жалостью обращайся к арНолану, он сострадательный, щедро жалеет. Ну и будешь достойна только жалости. Тебе этого достаточно? Не чаешь большего? Ну так я зря тратил на тебя слова и время.
- Нет, вы правы. Только я пока не понимаю, как претворить ваш совет в действие. Но буду пытаться.
- Вот и пытайся, - согласился Грайлин и выудил из необъятного пространства под плащом книгу в тёмном переплёте. - На вот, почитай.
- Спасибо... - Диана совершенно растерялась и растрогалась от небывалого, в масштабах личности мэтра, проявления заботы.
Грайлин напоследок угрожающе хлюпнул носом и отбыл, согбенный, точно призрак телларионского замка, только грохота вериг недоставало.
Грайлин своего, как водится, добился. Выбросить из головы разговор с ним не удалось бы и в куда как менее располагающей к раздумьям обстановке, да Диана и не пыталась, напротив. Развязав ворот нательной рубашки, провела пальцами по едва ощутимому шраму под ключицей, единственному зримому напоминанию о дне, отнявшем её жизнь и память, отнявшем у Дианы её саму.
Детское непослушание, череда капризов, измотанные, потерявшие бдительность родители - и непристёгнутый ремень безопасности. Взвинченный отец за рулём, мокрая после дождя трасса, и неопытный, не совсем трезвый водитель, съехавший со встречной полосы. Резкий поворот в попытке уйти от столкновения, потерянное сцепление с дорогой, и секунды ужаса, пока машину без управления швыряло из стороны в сторону. Это происходило уже без Дианы, от первого же сильного толчка её унесло в облаке битого стекла под мелкую морось, под низкое осеннее небо.
За клинической смертью последовала шестидневная кома. На исходе седьмого дня она очнулась - другим человеком.
Шумная и неуправляемая, она сделалась замкнутой тихоней. Реанимация, общая палата, курс реабилитации - Диана полностью восстановилась физически, но к ней не вернулось то неуловимое нечто, составляющее самую суть любого человека.
Поначалу странности в поведении списывали на травматическую амнезию, но клиническая картина не соответствовала логичному объяснению. Повреждения мозга оказались обратимы, но память не вернулась.
Диана быстро училась. Она обнаружила незаурядную способность имитировать требуемые от неё чувства, приспосабливаться под ситуацию. Она воспользовалась временем, предоставленным ей на освоение, чтобы выработать манеру поведения. Часами щадящего общения с семьёй - чтобы накопить необходимый минимум знаний.