- Ты, эта... - с усилием выдавливая слова, перетопнул ножищами, - зла не держи.
- Чего уж там... ступай. На тебя-то...
- Ишшо принесу, гляди... Хорошая коза, молочная. Как хоть?..
- Ништо, - сдержанно ответил Радек. - Крепкий парнишка.
- Ну и ладно... - крякнул Ватан и пошёл, похлопывая рукавицами, а Радек, дивясь, поспешил в дом.
Однако на деле изменилось немногое. Жить давали, и на том спасибо.
Пуще всех усердствовала Мана, так и шипела вслед, плевалась:
- Демон!
Однажды Радек остановился - Мана так и выпучилась. По отвислому подбородку стекала слюна.
- Демон, говоришь? - развеселясь, спросил Радек и махнул рукой. - Ну, демон так демон. Как бишь ругались в порту-то? Ельфы, по-ихнему? Демиан? Вот и ладно, и будет Демианом.
И пошёл себе, посмеиваясь. По житью и имя.
Со временем верить, что Радеков приёмыш и впрямь демоново отродье, бросили и самые убеждённые. Кто обрёк новорождённого на гибель, навек осталось тайной. В маленьком селении появление младенца не скрыть, да и не похож был мальчик на местных ребят, сплошь голубоглазых и конопатых. Точно мак среди пшеницы - не хочешь, а увидишь. Верить не верили, но и за своего не принимали.
Малышня от старших не отставала. Радек знал, что у внука что ни день, то драка, но не станешь же за каждым паршивцем с хворостиной гоняться. А мальчишке будто нипочём, как и прежде, не жалуется. Овсяный кисель ел, не морщился, теперь вон то скула рассажена, то рубаха в лоскуты. Спросишь, а он только глазища вскинет, да одно своё:
- Ничего, дед.
Радек и вздыхал, и злился. И даже порой идти порывался куда-то, да ведь на каждый рот по платку не накинешь... Что ж теперь делать, не запрёшь ведь мальчишку в дому. А однажды спохватился вдруг, что давно уж не чинил внуку порванной одёжки, и синяки у того давно сошли. Подивился, но снова - ни словечка. Ну и ладно, раз так.
Теперь всё делали вдвоём. От Радека-то проку всё меньше было, он и сам знал. И пальцы не слушаются, и спина не гнётся, и глаза не то что раньше. Тяжела для мальчишки работа, но и другой кто им пособит? Так и вертелись.
Радек объяснял всё, показывал, и после уж и вместе делали. И верши ставили, и сети чинили, и по дому.
Радек выправлял лодчонку, и высоко вздымались по обе стороны упадистые берега кормилицы-Верес. Демиан следил, как проплывают мимо кручи, глазами, тёмными, точно нарочно для того чтоб ничто нельзя было в них понять.
Радек вздымал весло, глядел, как на чистый мальчишеский лоб падают отросшие прядки, чёрные и гладкие, как оперенье ворона.
- Дед, расскажи об отце.
Ложь щипала на языке. Радек правил к отмели, бормотал о сыне, никогда не называя его отцом мальчишке, будто такая полумера могла что изменить. Будто и не солгал вовсе, так... позволил верить в то, что само напрашивалось из разговоров.
Того тяжелей давалась ложь о будто бы матери. Что мог сказать о той далёкой девчонке? да не девчонке уж. Кем она стала для сына, да и стала ли?
Вбивали колья, протягивали сети, а Радек клял себя и гадал, какую ложь предстоит изыскать, если Демиан прямо посмотрит на него и задаст такой простой вопрос: почему она меня оставила?
Не задавал. Обливаясь п`отом, Радек утирал подолом лоб. Лёжа на дне лодки, Демиан смотрел мимо, на высоко проплывавшие облака. И глаза - уже не поздняя смородина, а что - Радек пока не мог уяснить. И под выступающей ключицей выцветали последние пятна, а со сбитых костяшек сходила короста.
И всё чаще старик поддавался сомнению. Кто знает, что за невзгода разыгралась той безлунной ночью, отворившей зимние врата? Будто мало нежеланных детей уморили голодом или придавили втихаря? Что за надоба кому приспела избавляться от младенца так странно, собственной шкурой рискуя? Радек не мог взять в толк. Не окажись ребёнок в этой провонявшей рыбой дыре, в каком мире он бы рос?
Радек напрягал скудное воображение, представляя приёмыша взрослым парнем, лет так через десять. Радек к тому времени уж, верно, помрёт, и Демиан будет делать всё то же, чему научил его дед, но уже без него. Справится, окрепнув. Станут ли его принимать в Кри к тому сроку? Признают ли своим, или продолжат сторониться тварь из Лесу? Вода камень точит. Сыщется и для него девчонка, да хоть та же Ватанова Валента... уже теперь видно - славная растёт хозяйка. Нарожает ему детишек, таких же темноглазых.