- Есть и другой выход, - с несвойственной ему мягкостью произнёс Грайлин, - да только таким, как ты, он не придётся по нраву. А потому скажу я так, ученик. Делай, что удаётся тебе. Храни в себе осколок былого Теллариона, неси и передавай тем, что родились позже, тем, что не застали и крупицы его величия. Учи своих мальчишек правде и закону, коль уж обрёл мужество равно принять их обоих. Будь честным оружием. А я продолжу делать то, что такие как ты и Прадн, не способны. Будь смелее Прадна. Я знаю, что не могу требовать от тебя ни хитрости, ни гибкости, увы, ничему-то полезному мне не удалось научить вас в своё время. Поэтому я скажу: будь терпеливей. Будь осторожней. Обещай мне хоть это. - К Грайлину так же незаметно, исподволь, возвратился обычный сварливый тон, резанувший тем паче после усталой гордости едва отзвучавших слов. - И прекрати укорять себя. Ты его не хуже. И придётся тебе тяжелей. А отшельничество этого не умеющего гнуть шею спесивца среди самых облаков, куда и Магистр не дотянется, - как знать, быть может однажды сослужит нам добрую службу. Не тебе, так твоим ребятам.
Коган вновь отвернулся к окну. Воспоминание о том дне до сей поры сжимало ладони в кулаки.
Преступление Магистра отчасти замяли, отчасти замолчали, и помимо более пристального внимания к его персоне да ряда почти незаметных мер ничего, по сути, не изменилось. Да помимо того, к худу или к добру, Магистр, который и прежде слыл затворником, вовсе отстранился от дел, и единственной связующей с ним нитью оставались некоторые из приближённых особ, сладкоречивый мэтр Кейлюс, к примеру.
Вялое правление последних лет теперь граничило с безначалием.
Все оставались заложниками своих клятв. Власть Магистра над ними фактически не ограничивалась ничем помимо здравого смысла... а с ним-то как раз случилась известная закавыка. Равно как и со всеобщим непониманием, как существовать под властью полубезумного повелителя.
Мэтр Грайлин говорил, что Серебряный престол оказывался под рукою разных властелинов. Одни вели Телларион к славе, в правление иных случался упадок, третьи сосредотачивали усилия на том, чтоб преуспеть хоть в сохранении достигнутого предшественниками. Раз от раза Телларион обретал лидера всё менее способного привести его к преуспеянию; бесстрастные хроники, ныне запрещённые, фиксировали долгий путь упадка, этапы того, как маги всё больше теряли, всё меньше обретая.
Да, сидели на Серебряном престоле Магистры бесталанные, жестокие и гневливые, развращённые затянувшимся правлением в отсутствие соперника... но никогда не правил тот, кто неспособен управлять даже собственным разумом. И при этом он оставался сильнейшим, скорбный ум не ослаблял дара, а Серебряный престол укреплял его своей древней властью.
Коган не стал сомневаться в осторожной оговорке мэтра, как некогда изумился предостережению Прадна. Теперь он вполне допускал возможность того, что однажды придётся спасать чересчур талантливых учеников от гнева господина. Если для этого предстоит бежать аж до самого поднебесья, в малонаселённую крепость на Замёрзшем перевале, - он готов и не на такое.
То, что началось как докучная повинность, обернулось прочнейшей связью. Теперь Коган вполне мог уверовать, что эти двое непохожих подростков - его кровные сыновья.
Оба волшебника, старый и молодой, ощутили дрожь, порождённую этим звуком, ещё до того, как въяве разнёсся первый удар колокола.
Действуя по отлаженной схеме, маги устремились каждый в назначенное ему место сбора.
- Где прорыв? - отрывисто, на ходу спросил Коган у появившегося из смежной галереи мастера Мирана.
Старший маг свёл бесцветные сросшиеся брови, но удостоил кратким ответом.
- Здесь.
- В Телларионе? - нахмурился Коган.
Мастер Миран поворотился на пятках и припечатал единственным словом:
- В з'амке.
Трей насвистывал подслушанную в городском трактире мелодийку, чеканя скорый шаг по длинному переходу и покачивая в такт зажатым под мышкой свёртком. Сбился с ноты и повторил подзабывшийся отрезок.
Крэд урвал на зиму барда, настоящего барда, не какого-нибудь хлыща с подведёнными углём веками и крашеными петушиными перьями на берете. Тьфу, явись такое пугало ко двору в Хетани... да хоть в распоследний постоялый двор - гнали бы его до самой границы герцогств. Да пускай до Кармаллора - тамошний герцог нравом мягок. А вот в северном Синаре едва ли оказали бы приём теплей, чем в Хетани, - герцог Фэлан ой как крут...