Диана поднялась, оставляя невидимые на чёрном прахе земли кровавые капли. Здесь, у приметного дерева с расколотым стволом, начинались её следы.
Её увлекало за пределы реальности, а привитая сознательность, заученная привычка подвергать сомнению всё, выходящее за рамки, тянули назад.
Должно быть простое объяснение. Должно быть, она проломила себе череп в зале хореографии. Ударилась виском о крепление станка, хрупнула тонкая пластинка. Она лежит, осыпанная зеркальной пудрой, как в разбитых ёлочных игрушках, и не слышит истерику Темникова, завывание сирен "неотложки" или криков дежурной - или чему полагается быть звуковой дорожкой для подобных событий. Несчастный случай, нелепость, не годящаяся в сценарий.
А может, не было ни Белого города в млечной реке, ни нарисованного неба на гаражной жести, ни даже иных снов. Вернее, всё это и было сном, единым сном, мешающим придуманную не-реальность с придуманной же будто бы реальностью - а просто она так никогда и не проснулась, а последнее действительное её воспоминание - столбик крови в гнутой соломинке системы.
А может, для неё всё закончилось ещё раньше, целых двенадцать лет назад, когда она пролетела сквозь лобовое стекло, как рождественский ангел, которому забыли приладить крылья.
Боль была отрезвляюще реальная.
Над лесом светили разом две луны, большая, цвета железа, и рядом малая, млечного серебра. Девушка постояла, обняв мёртвое дерево. На стволе остался отпечаток её ладони, к коже пристали чешуйки коры. Не имея никаких ориентиров, как зачарованная странница Диана пошла на лунный свет.
Ни голоса, ни щебета, ни ветра, лишь шорох выжженной земли под кроссовками. У Дианы не было ни сумки, брошенной на стул в зале хореографии, ни осенней парки, оставленной в гардеробе. Гимнастическое трико да нелепая рубашка до середины бедра поверх. Если и было холодно, Диана этого не ощущала, плохо лишь, что нечем перевязать ладонь, с которой срывались набухшие капли, отметившие весь её путь.
Душа онемела, но не в страхе или растерянности, то была немота созерцания. Узнавания. Точно сон наяву, один из тех снов, что отравляли её жизнь и вместе с тем оставались единственным, что примиряло с жизнью.
Этот мир не может весь быть таков. Где-то есть белый город под синим небом, и она найдёт его, выйдет из мёртвого леса. И лес не был так дремуч и обширен, как показалось сначала. Где-то вдалеке строй деревьев редел до открытого пространства. Вскоре на пути стали встречаться остовы строений, их припорошенные чёрным брёвна ещё были прочны. Выставила оглобли брошенная телега. Не так давно здесь жили люди. Лес присвоил себе человеческое достояние, но не успел разрушить.
Что здесь произошло? Что принудило обитателей покинуть жилища, побросав скарб? Болезнь? Стихия? Пожар? Но что за огонь обращает землю золой и стороной обходит выстроенные на ней дома?
В первый раз Диана решила, что ей почудилось. Она вслушивалась, заставив себя продолжать путь к просвету, но звук не повторялся. Убеждение крепло с каждым пройденным метром. За ней наблюдали, без спешки подлаживаясь под походку и темп движения. Оценить, насколько она опасна. Подкрасться. И напасть.
Налёт цивилизации осыпался шелухой, обнажая инстинкты загоняемой дичи. Сердце подкатывалось к горлу, и адреналиновый коктейль приливал к ногам, побуждая сорваться и бежать.
Куда? К заброшенным жилищам, которые она из опаски не стала дотошно рассматривать снаружи, не говоря о том, чтобы войти? Насколько они надёжны, выдержат ли натиск извне, если даже она успеет в каком-нибудь укрыться? Пытаться вырваться за пределы леса, надеясь, что тот просвет ей не померещился? Много ли это даст?
Преследователь не оставил ей выбора. Что-то массивное и стремительное появилось совсем близко. Путь к выморочному жилью был отрезан. Диана не обернулась, зная, что малейшее промедление её погубит.
Никогда Диана не выкладывалась настолько полно, не пыталась выжать из тела больше, чем было дано. Она полагала себя посредственной бегуньей, но сейчас стимул был выше оценок. Диана не кричала, экономила дыхание, да и не видела смысла в призывах о помощи.