К Шатровой площади уже подтягивались другие любопытствующие. Спешно сколачивали помост, невдалеке стояли потрёпанные кибитки. Артисты только приехали - лошадей ещё не выпрягли.
В быстро густеющей толпе компания постепенно распалась. Демиан попытался было отыскать хотя бы Трея, но тут же отступился от затеи. На сравнительно небольшом участке собралось столько существ, и все эмоции были такие яркие, что от пестроты аур зарябило в глазах, словно перед ними раскрутили лоскутный шатёр. Чужие чувства оглушали хуже гомона.
'Встретимся в замке', - решил Демиан и, пока постановка не началась, уворачиваясь от локтей зевак, устремился в задние ряды, где народу было меньше.
На недостроенном помосте пока не происходило ничего интересного, только двое парней в каком-то невообразимо пёстром тряпье, наверченном поверх невзрачных тёплых одежд, таскали ящики с реквизитом. От скуки Демиан изучал лица в толпе. Разглядеть Трея и остальных в копошении и толкотне он и не рассчитывал, товарищи наверняка пробились в первые ряды, а ему отчего-то претило возбуждённое веселье. В конце концов он и вовсе отвернулся от импровизированной сцены.
Мысли обратились не то к прошлому, не то к той, несбывшейся жизни, что он вёл бы, не пробудись в нём дар. Разве мог бы он, тот, несбывшийся, помыслить, что однажды станет жить в сплошь каменном городе, где один этаж наслаивается на другой, что будет ходить гулкими галереями величественного замка и видеть ежедневно столько людей, сколько в родной Кри не родилось с начала времён, а главное, будет принимать это как должное, безо всякого удивления?
Вслед за тем ход его мыслей неизбежно привёл к Радеку. Жив ли он ещё, не обманывается ли Демиан своим зыбким чутьём? Сумеет ли хоть в малой мере отплатить за всё, что дед для него сделал?
Порою вина за то, что Демиан не рядом со стариком, как ему д'олжно, делалась нестерпимой. Один лишь Трей отчасти мог понять его неослабевающую связь с прошлой жизнью. Слишком сильна была в самом Трее любовь к матери и ненависть к отцу. Прочие же маги, и прошедшие обряд, и будущие, будто бы все без исключения избавились от оков прошлого, словно отдав в уплату за дар. Даже те знакомые ему ученики, ровесники и те, кто младше, если и тосковали первое время по дому, после забывали и думать о том, как если бы в жизни их не было ничего до Теллариона.
Даже если бы мысли Демиана не были заняты воспоминанием о родном ему старике, она всё одно задержала б на себе его взгляд: так выделялась из праздничного многолюдья. Но Демиан смотрел на старуху, а она смотрела на него - не как на человека в толпе, а как на единственного среди пустоты.
Бывает старость благообразная, внушающая почтение. Бывает отягчённая невзгодами и болестями, та, что вызывает жалость. Эта женщина воплотила в себе всю неприглядность ветхости и долгого умирания. Черты её разоблачали недобрый нрав, а время превратило их в маску желчности. Всё в ней было неопрятно: не от старческой немощи, но от отсутствия всякой привычки к опрятности. Горожане обходили её стороной, как дурную примету, чуждую веселью в той же мере, что плакальщица, явившаяся на свадьбу вместо похорон. Старуха стояла, верно, выбившись из сил, опираясь на клюку, отполированную ладонями. И без того горбатая, она приклонилась к самой земле под гнётом взваленного на спину короба; несносимая тягость для этаких древних мощей.
Он не был приучен осуждать. Ноги сами понесли его навстречу, и слова он произнёс прежде, чем успел помыслить, и обращение выбрал такое, как принято в деревнях.
- Позвольте помогу вам, бабушка, донести поклажу.
Старуха смолчала, уже не глядя в его сторону. Демиан решил, было, что бабка от старости глухая, и собрался повторить своё предложение жестами, когда старуха молча скинула ношу ему на руки и зашаркала прочь.
Демиан едва удержал короб, и не от неожиданности - какое там! Старухина поклажа пригибала долу нечаемой тяжестью, невозможным наполнением простой формы - берестяная торба, верёвочные лямки. Демиану показалось, что, стоит сделать шаг, и земля под ним расступится, а он провалится в неё по колено, а после и по грудь.