– Я думал…
– Думать надо меньше! А соображать больше! Зачем мохнатого с собой притащил?! Обгадит все углы, а мне потом дерьмо выгребай…
Парень молча стянул перчатку с правой руки, и старик на мгновение умолк. Тусклый лунный свет вырисовал широкую когтистую лапу. Всё, как у простого человека – пять пальцев, вот только ладонь была густо покрыта чёрной шерстью. Пальцы этой руки – длиннее и толще по сравнению с левой. Каждый из них заканчивался неровно опиленным блестяще-чёрным когтём. В глазах старика появился неподдельный интерес. Подойдя поближе, чтобы рассмотреть, молвил:
– И давно это у тебя?
– Да хрен его знает! Оно, ведь, знаешь, как… поначалу никакого значения не придаёшь, а уже когда заметил… Короче говоря, с пару недель. Поначалу шерсть начала расти, а затем и фаланги. В день по два раза приходится ногти стричь. А тут ещё и провалы в памяти приключаться начали. Как-то раз осерчал на одного работягу и опомнился, когда по мне трое ребят прикладами колотили. Мужики рассказывали, будто, бедолага успел за дверями в санчасти спрятаться. А я рожу жутко перекосил и двери вместе с навесами выломал. Благо, ребята вовремя подоспели, оттащить меня успели… Врачи только руками разводят. Народ теперь, как ни завидит, так десятой дорогой обходит. Помоги мне, Толян! Кроме тебя не к кому…
– А Семёныч что?
– Пропал Семёныч… Последний раз его полтора месяца назад видел. Когда из Зори уходил.
Вода в котелке медленно закипала. Старик рылся по полкам в поисках хоть чего-нибудь съедобного.
– Так, говоришь, Семёныч пропал? Есть какие-то предположения, где искать?
– К казакам как он ушёл, больше я его не видел. – Ответил герой, наблюдая за хозяином хижины.
Миша по привычке улёгся в ногах и свернулся калачиком. От питомца по телу пошло приятное тепло, согревающее промёрзшие насквозь кости. Приняв из рук старика чашу с бурлящим отваром, Давид вновь заговорил:
– Я пытался навести справки у тамошних ребят, но конкретно мне так никто и не ответил. Да был такой. Приходил к местному атаману, а затем как в воду канул. Необходимо идти в Сечь самому и во всём разбираться.
– Скатертью дорога. Кстати, почему не уберёшь этого недоразвитого? Винторез, как-никак, ствол опасный. Не дай Бог, нажмёт на курок, а я такие шутки не люблю.
– Как?! – в очередной раз воскликнул герой, удивлённо выпучив глаза. – А хотя, чему я удивляюсь… Нормальный он, только немой.
– Ах, вот как! А я всё думаю, почему мычит? Зови его сюда. Негоже в такую погоду мокнуть на берегу. За во-о-он тем холмом….
Давид, поднявшись на ноги, пересёк комнату и помахал из раскрытой двери. Из-за близлежащего холма поднялась мужская фигура, облачённая в камуфляж «Лешего», и направилась к хижине.
– Я, когда увидел, что у тебя дверь нараспашку, решил перестраховаться. – Виновато произнёс парень. – Но как ты определил, он, ведь, в сотне метров отсюда?!
– Поживи с моё! От твоего товарища жареным луком и водкой за версту несёт.
Фёдор вошёл в хижину, едва заметно кивнув старику. Сбросив с плеч объёмистый вещевой мешок, он присел на корточки напротив горящего костерка и зябко протянул к огню руки.
Потом сидели в полной тишине. Отчётливо было слышно, как за окном начал усиливаться дождь. Мелкие градины, размером с лесную ягоду, застучали по закопчённому стеклу, что кое-где сохранилось. С крыши закапало. Сначала не спеша, но вскоре сверху струился настоящий ручей. Пара капель попало за шиворот герою, и он, недовольно поморщившись, пересел от проёма.
– Как ты живёшь в таком гадюшнике? – спросил Давид у старика. – Кончай водку жрать! Сгоришь…
В глазах старика читались страх и отчаянье. Совладав с собой, он ответил:
– Я бы на тебя посмотрел, если бы каждый день… Как перед собой…
– Что?!
– Смерть… что же ещё…