Внезапно Давид понял, что дед Толик знает не только дату своей кончины, но и каковой она будет. Да и по срокам, видно, совсем немного осталось... Передёрнув плечами, честно признался:
– Такое и врагу не пожелал бы. Хотя, смерть на носу уже сколько раз видел. Один раз такое узрел, что до сих пор в поту просыпаюсь…
Дождь за окном всё усиливался. Стремительно перешёл в лютый ливень. Волны из водоёма подымались крутые, могучие. В немой ярости обрушивались на стены хижины. Та всякий раз содрогалась под ударами, но продолжала стоять.
Подойдя к окну, Давид увидел гигантский рыбий хвост, поднявшийся над кромкой воды. Хвост был обвит ряской и водорослями, как только он изогнулся и обрушился вниз, по бокам полетели брызги, по воде пошли круги и волны. Тут же, вторя звукам грома и дождя, послышался звонкий девичий смех.
Невдалеке от хижины образовалась небольшая воронка. На глазах стала расти, и вскоре перед взором вращался широкий водоворот. Неведомый подводный зверь, набрав воздуху, с шумом захлопнул чудовищную пасть и ушёл обратно на глубину.
Девичий смех вновь повторился. Сквозь толщу воды Давид смог рассмотреть ладно сложенную хрупкую фигурку. Упругая девичья грудь, аккуратно вздёрнутый курносый носик, а миловидное личико смотрело сквозь толщу воды бездонными, будто два колодца, широко посаженными глазами.
Девушка была абсолютно голая, и развевающиеся, будто плеяды безлунной ночи, чёрные волосы не в силах были скрыть гладкую, мертвецки бледную кожу. Во всем её облике было что-то неотвратимо притягательное. Она поманила его длинными белоснежными пальцами. Не в силах сопротивляться, герой подался вперёд, на половину свесился из окна, чтобы лучше разглядеть…
Лодыжку пронзила внезапная острая боль. Подняв голову вверх, он обнаружил, что висит вниз головой. Фёдор и дед рыбак изо всех сил пытаются втянуть его обратно в оконный проём. В нос ударил зловонный запах рыбы и разложения. Опустив взгляд, Давид увидел, что на его руках повисло ужасное, сплошь покрытое мутно-зелёной чешуёй существо. Глаз не было видно, зато вдоль яйцеобразной башки растянулся широкий, слюнявый рот. Внизу, под водой, возникло заметное движение. И он с содроганием рассмотрел, как пара десятков точно таких же уродцев тянет к нему свои скользкие когтистые лапы.
Тело пронзила острая боль. Герой мог поклясться, что его вот-вот разорвут пополам. Наверху громко и непонятно выругался дед рыбак. Внезапно скользкие лапы твари разжались, выпуская улов, и его втащили назад через окно.
– Ты чего это удумал?! – гневно проревел старик.
– А ты что за бордель здесь развёл?! – вопросом на вопрос ответил Давид. – Я думал, у тебя здесь всё схвачено. Ты ж, ведь, сам копытом себя в грудь бил, доказывал, что ты здесь хозяин?!
Дед рыбак озадачено поглядел на свои руки, вздохнул и ответил:
– Старым стал. Былые силы, как песок сквозь пальцы, утекают. И они это чувствуют. Раньше бы себе такой наглости не позволили бы. А теперь, ишь как оперились! Ну ничего! Я ещё не весь вышел! Вот найду преемника, тогда и на покой можно будет уходить…
– Преемника?! Да какой нормальный человек к тебе сюда пойдёт?
Старик ещё больше осунулся и поплёлся к костерку. Давид напоследок выглянул в окно в надежде поглазеть на прелести русалки. Пара десятков существ, чем-то смахивая на головастиков, кружили под водой вокруг хижины, медленно помахивая неправдоподобно удлинёнными хвостами. За спиной длинно и замысловато выругался Толик. Невдалеке сверкнула молния, запахло палёным. Неведомые подводные жители шарахнулись в стороны, будто ужаленные. Давид перекрестился, сплюнул через левое плечо и затворил окно.
Фёдор рылся в мешке. А когда извлёк наружу нехитрые припасы, принялись наводить порядок в хижине. Поставили на ноги стол и стулья, раскидали по углам пустые бутыли и объедки. Вскоре котелок начал закипать, из него заклубились одуряющие голодный желудок ароматы. Фёдор выкинул в угол только что содранную шкурку молодого зайца, который так кстати попался по пути. Ели молча. Горячее варево приятно согревало нутро. Под столом озлобленно кряхтел Миша, дожидаясь своей доли.