физической гармонии, нравственном совершенстве и умственном богатстве
личности. Это должен быть человек деятельный, активный, творческий. Именно в
творчестве человек подымается до богоравности: он способен создавать, он,
единственный в мире, выступает как демиург (греч. demiurgos “мастер, творец”), он
несет в себе созидающее начало, как и Бог, он — творец. Культура этого времени
включает в себя и человека, соответствующего такому идеалу, и продукты
человеческого гения.
Совершенство человека имело определенное значение в понимании культуры
также и в эпоху Просвещения. Однако в это время изменилось само понятие
совершенства. Разум, занявший главное место в осмыслении мира, поставил знак
равенства между совершенством человека и его разумностью. Например, Вольтер
(1694—1778), исходя из критерия разумности, противопоставлял культурность и
дикость. Французские теоретики XVIII века считали, что цель культуры — сделать
людей счастливыми. Философ и писатель Дени Дидро (1713— 1784) в
“Энциклопедии или толковом словаре наук, искусств и ремесел” в различных
статьях о ремеслах создал гимн разумной человеческой деятельности и различным
профессиям. Он считал, что “человек — уникальное понятие, из которого следует
исходить и к которому все следует сводить...” [230, с. 59]. Клод Гельвеций (1715—
1771) полагал, что причина всех бедствий и несчастий людей — в невежестве, выйти
же из моря своих бед можно только при посредстве просвещения.
Лишь Руссо увидел противоречие в современном ему обществе. Он отмечает
разрыв между внутренним и внешним, должным и желаемым, общественной
пользой и личным эгоизмом. В знаменитом сочинении “Об общественном договоре”
он пишет, что в современном ему обществе “все сводится к внешности, все
становится деланным и притворным, и честь, и дружба, и добродетель, а часто и
самые пороки, так как люди открыли в конце концов тайну выдавать и их за особые
достоинства” [265, с. 64]. Несправедливость общества по отношению к низшим
слоям, блеск и духовная нищета высших — все это вместе с другими внешними
сторонами жизни: предметами быта и особенно роскоши, манерами поведения, за
которыми не стоит истинное отношение,— выступает как цивилизация (лат. civilis
“гражданский”), которую Руссо считал самым тяжким врагом естественного,
природного начала в человеке, врагом, несущим разрушение, аморальность и прочие
элементы деструктивности. Культура же для Руссо — естественное состояние
человека, когда разум и чувства не противоречат друг другу, а человек в единстве с
природой становится целостным: его чувства разумны, а разум окрашен искренними
чувствами.
Таким образом, французские просветители увидели культуру как счастливую и
разумную деятельность свободного человека в свободном обществе,
противопоставив ей цивилизацию как внешнюю, формальную сторону жизни и
27
отношений людей.
Путь разрешения противоречия между культурой и цивилизацией искали
мыслители более поздних времен. Кант видел выход из этого противоречия в
морали, немецкий драматург и теоретик искусства Фридрих Шиллер (1759—1805) —
в эстетическом сознании, считая, что эстетическое воспитание и красота спасут мир,
а его соотечественник великий философ Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770—
1831) — в философии как вершине логического мышления. Для них культура
представляла собою область духовной свободы человека.
На основании этих рассуждений и собственной исследовательской
деятельности немецкий просветитель Иоганн Гердер (1744 — 1803) впервые делает
вывод о том, что культура человечества существует в многообразии типов и форм,
которые последовательно сменяют друг друга, образуя путь духовной эволюции
человека. Рассматривая и сравнивая обычаи и способы жизнедеятельности
различных народов, он приходит к мысли о том, что культура — это постепенное
развитие духовного мира человечества в целом, раскрытие способностей
человеческого разума.
В XIX веке появляются представления о культуре как системе ценностей, а
также как о неких локальных образованиях, каждое из которых возникает в
конкретном месте земного шара, в определенный период времени, проходит стадии
возникновения, становления, расцвета, а затем угасания и гибели. К этому времени
было накоплено знание о греческой и римской культурах, появились находки,
связанные с культурами Междуречья и Египта. Русский социолог Н.Я.Данилевский
(1822—1885) в книге “Россия и Европа” (1869) выдвинул теорию об особых
культурно-исторических типах, которые развиваются каждый своим специфическим
путем, назвал среди них старые, нисходящие культуры, обозначил русский
(славянский) тип культуры как качественно новый.
Немецкий историк и философ Освальд Шпенглер (1880—1936) в книге “Закат
Европы” (1918—1922) анализирует судьбы различных локально-исторических типов
культуры. Он считает, что европейская культура исчерпала возможности своего
развития, поэтому она вырождается в цивилизацию, а это обстоятельство, по
мнению ученого,— признак ее грядущей гибели.
И все-таки центральным элементом культуры для мыслителей XIX века
выступает личность, ее активная деятельность в мире, ее попытки найти
справедливость и свободу. В произведениях искусства мы встречаем именно такую
личность, которая в своем противостоянии злу и пороку то одерживает победу, то
терпит поражение, но именно за ней авторы признают черты идеала.
XX век, особенно явственно обнаруживший противоречия между человеком и
обществом, природой и обществом и в самом обществе, открыл для себя внутреннее
многообразие культуры, различные ее уровни и формы, существующие в одном и
том же времени и пространстве, ее внутреннюю противоречивость. Появляются
представления об элитарной и массовой культуре (испанский философ и публицист
Хосе Ортега-и-Гасет, 1883—1955), пролетарской и буржуазной культуре (русский
врач, философ, экономист, основатель Пролеткульта А.А.Богданов, 1873—1928) и,
28
наконец, в середине века— гуманитарной и технической культуры. Английский
писатель и физик Чарлз Сноу (19051980) утверждал, что гуманитарная и
техническая культуры не только противоположны, но и совершенно не связаны друг
с другом и существуют автономно.
Однако многие ученые заметили, что разрыв между ними и их
противопоставление невозможны, поскольку современная наука не создается в
узкоспециальной среде. Она связана не только с процессом творчества,
невозможного без воображения, фантазии, эмоций, что чаще относят к искусству
или религии, но и с моралью и этикой, которые позволяют совершить правильный
выбор в наиболее сложных и ответственных областях технического знания.
Об этом вдохновенно писал датский физик Нильс Бор (1885 — 1962),
считавший, что “причина, почему искусство может нас обогатить, заключается в его
способности напоминать нам о гармониях, недосягаемых для систематического
анализа. Можно сказать,— продолжал он,— что литературное, изобразительное и
музыкальное искусства образуют последовательность способов выражения...” [42, с.
111]. Он полагал, что именно искусства дают ученому “больше свободы игре
фантазии”. Другой известный ученый Джон Бернал (1901 — 1971) заметил: “Сам по
себе научный способ не пытается внушить людям желание сделать ту или иную
вещь. Это скорее относится к задачам художественного способа..., одной из функций