— А вы знакомы?
Девушка кивнула.
Хеля сняла с колен голову Морина и легко вскочила на ноги.
— Раненый наш Варму. Ты перевязывать умеешь?
Девушка снова кивнула — конечно, она умела!
— Вот и хорошо! — обрадовалась львия. — Поможешь.
Раненые в количестве семи человек и восьми львинов лежали под навесом на одном из плотов. Тут, разумеется, были только «тяжелые». Виля, Руша и Во присматривали за ними.
— Мириха и Сваша мы уже перевязали. — сообщила Виля Хеле. — Нарми кровит, Лаша и Ориш спят, а Эрих злой и нас прогнал. Жара у него нет, плечо лучше. С ним жена сидит. Шерха вон мается, тебя ждет — у него рука болит…
— Ясно. — кивнула львия. — Эриха пора гнать, раз лучше. Остальные как?
— Вихор умирает. Аша тоже. Варму… Варму — пока непонятно. Бредит он и пить не хочет.
— Плохо. — Расстроилась Хеля. — Придется заставлять!
Похвалив Вилю, львия занялась ранеными. Айя и девочка ей помогали. Первым желтоглазая лекарка осмотрела страдающего Шерху и осталась довольна.
— Через пару дней полегчает. — успокоила она львина. — Переломы всегда поначалу болят. И вообще — топай отсюда, тебя друзья заждались. Да, еще — мяты завари и выпей перед сном — легче станет…
Шерха тут же исчез.
— Одним меньше… — вздохнула Хеля и нахмурилась — к ней ковылял Эрих. Увидев Айю, хромой просиял.
— Зачем Вилю обижаешь? — мягко укорила друга детства львия. — Запугал совсем девочку. Не стыдно, вождь?
Эриху было нестыдно.
— Нажаловалась, малявка… — промолвил он с досадой. — Достала она меня, понимаешь?
— Понимаю. — кивнула Хеля. — А чем достала?
— Всем! — заявил хромой. — Я с Варму хочу сидеть, а она заладила — ложись, жар начнется! Нету у меня никакого жара и не будет!
— А это плохо?
Эрих хмыкнул.
— Это ужасно. — ответил он. — Просто обожаю валяться в горячке.
Хеля сменила ему повязку и пообещала:
— Скачи побольше и обязательно поваляешься.
Этой же ночью и поваляешься. Бери жену и проваливай! Бражку не пить, ходить аккуратно и ни с кем не драться!
— Не пойду. — объявил Эрих. — Я с вождем буду!
Львия махнула на него рукой.
— Идем… — поманила она Айю. — Варму нашего лечить.
Русоголовый не узнал Хелю.
— Уходи, дух… — попросил он, едва шевеля потрескавшимися от жара губами. — Или я тебя съем…
— Ешь. — разрешила львия. — Я сегодня добрая. Только сначала выпей лекарство.
— Не хочу… — прошептал раненый. — Оно горькое…
— Не горькое, а очень горькое. — сообщил Эрих, склоняясь над другом.
— И ты уходи. — прошелестел варах. — Вы — духи смерти… Я вас не боюсь…
— А зря не боишься. — ответил ему Эрих. — Потому как мы очень страшные и голодные. Быстро пей, или хуже будет!
— Пусть будет. — упрямо заявил раненый. — Я все равно вирри…
— Вирри! — попросил хромой. — Ну пожалуйста…Всего пару глоточков!
Варах едва слышно застонал и прикрыл глаза:
— Воды… Холодной…
— Выпьешь лекарство — и будет тебе вода. Слово вождя! Пей!
Варму глотнул отвара и скривился.
— Ну вот и все. — сказал ему Эрих. — Теперь вода…
Напоив раненого, хромой присел рядом.
— Ничего, вождь, ты поправишься…
Айя, широко раскрыв глаза от удивления, смотрела, как тот возится с больным другом.
— Вот так… — шептал Эрих, помогая Хеле перевязывать Варму. — Ничего…
Человек льва стонал от боли. Он едва ли понимал, что с ним делают.
— Потерпи, вождь. — уговаривал его Эрих. — Еще немножечко потерпи… Вот так, вот мы и закончили…
Уложив раненого, хромой обтер его пылающее жаром тело мокрой тряпочкой и снова напоил. Варах уснул.
— Вот так, девочка. — вздохнул Эрих устало, обращаясь к до сих пор стоявшей рядом Айе. — Вождь за мной так почти три месяца ходил. С ложки кормил. Мыл. Повязки вонючие менял. — голос хромого вдруг взвился почти до крика. — Если бы не он, я бы с тобой сейчас не разговаривал! Он меня тогда выходил, и я его выхожу!
Девушка слушала, не прирывая, потом стремительно шагнула к скорчившемуся на деревянном настиле мужчине и, упав рядом на колени, порывисто обняла его за шею.
— Выходишь… — горячо прошептала она прямо в его полураскрытые, жаркие губы.
Эрих зашипел и начал заваливаться на бок. Из под повязки на его плече брызнула кровь.
— Хеля! Виля! — испуганно закричала Айя. — На помощь!
— Допрыгался таки. — вздохнула львия, хлопоча над полубесчувственным другом — кровь никак не унималась. — Теперь точно в горячке сляжешь…