— Ты пререкаться вздумала? Завтра же чтобы глаза мои его не видели!!! Пошла прочь, да распорядись, чтобы мне ванну приготовили, да ужин чтобы был горячим!
Совсем распустились тут без меня! Разгоню всех или выпорю!
Перепуганная мамка кубарем скатилась с винтовой лестницы. И долго еще вслед служанке неслись ругательства и угрозы. Взвинченная началом сезона дождей и уставшая после дороги, дама Вита долго еще не могла успокоиться, не признаваясь себе, что взгляд, которым одарил сын, почему-то напугал ее, и увидеть мальчика еще хотя бы раз было бы для нее страшной мукой.
Весь день мамка Нитха помнила о распоряжении госпожи, и к закату с тяжелым сердцем пошла искать возницу, который ездил из замка в деревню и обратно с разными поручениями. Знала она, что за мальчиком там никто не будет так ухаживать и заботиться, как это делала она, хотя и черкнула родственницам корявым почерком несколько слов. Потому что слишком он был необычен — странные глаза, глядящие в самое сердце, вечное молчание, собачья преданность тем, кого он искренне любил, привычка ходить следом — молча и бесшумно, без всякого злого умысла, но, все же пугая до икоты того, кого преследовал. Мамка да Ирайа — кормилица собрали скудное барахлишко мальчика, которому мать не потрудилась даже дать имя. Уже стемнело, обычно мальчик в это время спал давно в комнате Нитхи, а тут словно почувствовал скорую разлуку. Нитха, закончив все дневные дела, спустилась в свою комнатушку и увидела, как мальчик сидит на кровати, обняв исцарапанные коленки. А в глазенках — полно невыплаканных слез. Не выдержала тут Нитха, разревелась, сделавшись сразу доброй и шумной. Всю ночь просидели они, обнявшись, не сказав ни слова, в тишине и темноте. Нитха молила Великую Семерку, чтобы ее мальчика не обижал никто, испрашивала покоя для него. А как только рассвело, поднялась мамка, взяла малыша за доверчиво протянутую ручку и повела к возу. Усадила Абрашку поудобнее, рядом примостила узелок с вещами, в руки дала корзинку с еще теплыми лепешками и бутылем теплого молока. Наказав вознице приглядывать за малышом в дороге и пригрозив, если что вдруг случится с мальчиком, госпожа сдерет три шкуры. Приврав, конечно, немного, но возница знал, что в деревню ссылаются отпрыски госпожи и вдруг этот — особенный какой.
Щелкнул кнут, и медленно поплелись неспешные коняки. Мальчик сидел и махал ручкой одной из двух женщин, которые любили его в этом мире, которые, старались, чтобы ему было тепло, сытно и вкусно, и чтобы никто не мог причинить ему боль.
Воз удалялся и удалялся, скрывшись вскоре совсем из виду.
Дама Вита, оправившись от долгих и дальних дорог, пересидев дома сезон дождей, в который всем дамам не рекомендовали покидать кров, вновь заскучала.
Супруг все еще был в столице близ друга своего Магистра. Только при муже могла она, не напрягаясь особо, выбирать себе любовников — вот, казалось бы, парадокс!
Но, когда супруг был дома, к нему везли со всех окрестностей молоденьких мальчиков на обучение рыцарскому искусству. А среди них попадались такие ученики, что любо-дорого. Такие послушные, что лишний раз боялись даже вздохнуть в ее присутствии, пока не попадали в спальню. Многие, прошедшие «обучение» в ее объятиях, потом долгие годы не могли даже смотреть на женщин, ибо пресыщены становились за месяц всякими излишествами да игрищами.
Доставить госпоже Вите удовольствие — это небыстро и нелегко… А некоторые так во вкус входили, что потом от них избавляться тяжко было, преследовали, докучали.
И исчезали в неизвестность, дама Вита не любила таких свидетелей.
В захолустном замке царила скука, занять себя нечем. При дворе одни служанки остались, несколько стариков, совсем уж некультяпистые, которые еще ползали по двору, выполняя свои обязанности. Всех более-менее молодых слуг забрал фон Маар с собой в столицу. Поскучала-поскучала госпожа, велела готовить экипаж в дорогу: «Поеду-де на свидание к мужу, соскучилась уже, сил нет».
Долго ли, коротко ли ехали они, но вот подъехали к Речному перекрестку, что недалеко от Блангорры. Увидела дама Вита большой темно-синий походный шатер, суетню вокруг, холеных коней на привязи, затрепетала аж в ожидании встречи, заблестели глаза, стала улыбка кокетливо-наивной. Любила она рыцарей за их неутомимость, женщины в походах редко сопровождали, поэтому становились воины охочи до утех и быстро соглашались на любые развлечения. Выходили такие пойманные путешественники-рыцари от дамы Виты, пошатываясь и глупо улыбаясь через сутки, а то и через двое.