Кто за небом следил, а кто вел хозяйство. И теперь, когда исчезли женщины, клан был обречен. Стояли вдоль границы заброшенные часовые башни, полузаросшие всякими ползучими растениями поселения постепенно заносило песком.
Астрономы-мужчины, оставшиеся без своих половинок, продолжали исполнять свои обязанности в разрушающихся городах, пока не отправлялись к праотцам. Скоро осталось лишь несколько действующих часовых башен.
Город Турск располагался на самом берегу пресноводного озера Мэйри, знаменитого на всю Зорию своими колоссальными запасами пресной воды. Места были живописнейшие, с одной стороны к Турску, подступал лес, почти целиком состоящий из кипарисов и сосенок, подлесок — сплошь ягодные кустарники. С другой стороны, открытой стороной поселение выходило на озеро, и вода иногда поднималась так высоко, что вплотную подступала к домам. В сезон дождей, когда бесновались бури и ураганы, становилось страшновато, что разъярившаяся стихия смоет даже самую память о городке. Но это же озеро поставляло рыбу и всяких гадов водных, как съедобных, так и не очень, которых там водилось тьма тьмущая. В сезон ветров прибивало к берегам всякие съедобные травы. В теплый сезон на закате семи солнц от красоты, окружающей Турск, щемило сердце. Мелкий песок, усыпавший берег, приобретал светло-желтый цвет, как у перезревших яблок, что во множестве зреют в садах. Тишина, едва слышно плещутся волны о берег, и вода, по которой словно растеклось алое золото, отражает небо, в этот момент приобретающее фантастический розово-золотой цвет. Прибрежные птицы, наоравшись за день, перелетают с места на место бесшумно, лишь иногда слышался посвист крыльев и, кажется, можно услышать шепот песчинок, по которым идешь и вокруг никого… Можно было вообразить себя Примом или Примой — первыми людьми на Зории, и придумывать названия всему, что видишь, словно впервые, именно ты.
Город обычно кишел людом — рыбаки, несущие добычу за день, издалека миряне ехали за предсказаниями, везли всякие часы на поверку, торговали снедью и вещами. Предлагали самые мыслимые и немыслимые вещи — на мену, на продажу, в подарок за хорошее предсказание. Сватались за подрастающих дочерей астрономов, получая неизменный отказ — ибо только астроном мог жениться на дочери астрономов. Порода не вырождалась — семей астрономов в Мире было великое множество. Девиц незаконных, тимантей лишь не было в этом поселении при башне. Каким-то образом прелюбодейки мешали работе астрономов, и посему не допускались они туда. Кому-нибудь если в городе приспичило их услугами попользоваться — в трех днях пути стоял отдельный фиолетово-розовый замок Багрод, в котором и проживали такие девицы. Туда обычно ездили или пешком ходили юнцы, приезжие, да отребье всякое. Астрономов не были среди посетителей этого замка — не слаживалось ничего там у них, да и не тянуло даже к продажной любви. Поэтому самыми верными мужьями в Мире и считались.
Сам замок при башне был тогда полон — астрономы, их жены, ребятишки, начиная от самого малого — лежащего в люльке и заканчивая юнцами с пробивающимся пушком вместо усов и бород, с неожиданно писклявыми голосами, переходящими в бас. Старейшины астрономы, старейшины матери. Прислуга, помогающая женщинам по дому и в садах, ухаживающая за окраинами башни, скотники, садовники, механики, ковали. Много было люда. Как добропорядочного, так и не очень. Случались и поджоги, драки да покражи, то скот падет, то человек пропадет. Весовщики следили за порядком и разбирали всякие тяжбы. Вес-праотец их был с повязкой на глазах, карающим мечом в одной руке и весами в другой, от которого и пошел потом род весовщиков. У них, как и у астрономов, тоже был особый дар — они могли видеть кровь, и если она высохла, даже если ее пытались смыть — в растворах, которые уже не были розовыми. И нюх был феноменальный.
Зрение и память тоже неплохими были, но использовались эти особенности для развития потрясающего обоняния — след весовщики чуяли на три дня пути. Боялись их и уважали. Их род был малочислен, ценились услуги дороже денег, неподкупным было все сословие весовщиков — будучи нанятыми для расследования шли до конца, не взирая ни на что. И, когда впервые пропала дочь клана астрономов, был страшный скандал и паника, и глава неподкупных отдал приказ — взяться за расследование пропажи. Ушло донесение во Дворец, были приняты меры. Через два дня исчезли все кочевники и всякая шушера из города, как будто их и не было вовсе.