А ответ один:
Таким образом, рынок газа сейчас как бы еще на две трети региональный и уже на одну треть глобальный.
В 2005–2008 гг. на двух региональных рынках – в США и в Юго-Восточной Азии – надулся неслабый ценовой пузырь:
Для приведения цифр к понятным нам единицам – в 2005 году газ в США стал стоить 322 $ за 1000 м³ газа, а в 2008 в Японии вообще случился апокалипсис с котировками цены природного газа, достигшими уровня 448 $ за 1000 м³.
И в этот момент, как и у любого капиталиста, у эмира Катара, товарища Хамада бин Халифа Аль Тани, натурально сорвало крышу.
По поводу всяких личностных терок на Аравийском полуострове есть написать кому и без меня, скажу лишь, что спор двух психоаналитиков, «у кого «Феррари» длиннее», стоит между власть имущими сиятельными особами там очень остро.
Вплоть до начала 1990-х годов катарским сиятельным особам «меряться» с более богатыми нефтью Саудовской Аравией, Кувейтом и Арабскими Эмиратами было особо нечем. Единственное континентальное нефтяное месторождение Катара – Духан, в котором начальных запасов было всего-то около 3 млрд баррелей, ну никак не тянуло на роль «большого красного «Феррари». Ни небоскреб тебе отгрохать, ни тебе золотой унитаз прикупить.
И тут неожиданно на заднем дворе (на шельфе) у Катара нашлось месторождение «Северное». Сейчас, да и, наверное, уже в будущем, – это крупнейшее газовое месторождение в мире. Именно под ресурсы Северного и были построены катарские киты из нержавеющей стали и самый современный терминал по сжижению природного газа.
А потом случилось страшное. Случился экономический кризис 2008 года, США начали разработку собственного сланцевого газа, цена газа обвалилась по всему миру, и вдруг изначальная сила СПГ – глобальность и возможность практически с постоянными издержками доставить газ в любую точку мира – оказалась его же генетической слабостью.
Дело в том, что как вы можете увидеть на графике, СПГ имеет практически постоянные издержки при доставке газа в любую точку мира. Но проблема в том, что издержки эти постоянные и неснижаемые. Единожды погрузив СПГ на судно, ты уже потратил около 65 $ за 1000 м³ газа. В энергетическом эквиваленте это еще неприятнее – около 25 % энергии, содержащейся в газе, надо затратить на его сжижение.
Так, СПГ оказывается безумно невыгоден при небольших плечах доставки – сжижение, погрузка на борт, выгрузка и регазификация отнимают слишком много энергии и денег. Даже более короткое плечо газовозов не окупает тех издержек, которые надо сразу «положить» на стоимость газа.
Отсюда, собственно говоря, внимательные читатели могут понять, почему европейский рынок даже с технической точки зрения неудобен Катару. Он слишком близок к нему, кроме того, что основные потребители Европы еще и близки к конкурентам Катара – норвежским и российским трубопроводным операторам.
Вторая причина того, почему ни Норвегии, ни России не стоит бояться Катара, уже чисто экономическая. Несмотря на напухший американский сланец, в целом ситуация с ценами на газ в мире выглядит вот так:
Америка пока играется в «сланцевую революцию», но экономики Китая, Японии, Индии и Южной Кореи по-прежнему просят СПГ. Почему так происходит – я уже объяснил. Нищему Югу нужна энергия, и он согласен за нее платить тем, кто ее даст. Игра Катара во всеобщеевропейское «Подвиньтесь! Подвиньтесь!» имеет как технические, так и экономические ограничения.
При равных расстояниях даже Индия согласна платить Катару за его газ на 40 % больше (а Китай и Япония – и на все 50 %!), чем Европа. И это притом, что в таком случае эмиру не надо каждый раз протискивать своих китов из нержавеющей стали через узкую нору Суэцкого канала и бороться с бьющими его ценой на своих региональных рынках Норвегией и Россией.