Колотун оглянулся по сторонам, оценивая реакцию Кошмаров на ультиматум. Никто не встал на защиту Вурлитцера. Колотун, говорящий теперь от имени всех, принял решение. Он повернулся к Джил:
— Что мы должны делать?
Как только Джикс отдал распоряжения, Кошмары незамедлительно приступили к делу. Они всё же были солдатами, привычными выполнять приказы. Джил была в восторге — она стала командиром!
Первым делом надо было вынести Вурлитцера из общего помещения. Джикс приказал поставить его в кладовку, заваленную старыми сёдлами. Колотун, отчасти раскаивающийся в том, как он обращался с Джиксом, возглавил команду носильщиков, и за считанные минуты машина из бога превратилась в хлам.
— Знаешь, за всё это время проклятый автомат не сыграл ни одной из моих любимых песен, — сказал Колотун, после того как Вурлитцер переехал на новую квартиру. — Хорошо, что ты отправил Авалона наверх.
Джикс надеялся, что в отношении Вурлитцера оправдается старая пословица: с глаз долой — из сердца вон. Так оно и случилось: Кошмары принялись стирать с физиономий светящуюся боевую раскраску, и юноша-ягуар понял, что машина окончательно побеждена.
— Мы уходим отсюда! — объявил он своим солдатам. — В Корпус Кристи есть лодки, которые перешли в Междумир. Их хватит, чтобы перевезти всех нас вместе со всеми спящими междусветами в Великий Город Душ.
— Значит... — заикнулся Малыш Ричард, который всюду следовал за Джиксом по пятам, — существуют и боги-ягуары, и король, да ещё и целый город душ?
— Да, — отозвался Джикс.
— В Мексике?
— Живые называют это место Мексикой, но Город Душ возник тогда, когда ещё не было никаких наций.
Джикс осмелился пойти в кладовку с сёдлами на последнее свидание с Вурлитцером лишь вечером накануне их ухода. Он сделал это, потому что в глубине души всё ещё побаивался зловещего автомата. Наверняка он являлся бы Джиксу в кошмарах, если бы послесветы были способны видеть сны. Юноша не знал, почему. У машины не было ни рук, чтобы схватить его, ни ног, чтобы дать пинка; даже голоса у неё не было — кроме того, который ей позволяли иметь Кошмары. Наверно, это-то и пугало Джикса — какую огромную власть кто-либо или что-либо может забрать над нами, стоит только нам самим отдать ему эту власть!
— Ты теперь ничто, — сказал Джикс. Вурлитцер не ответил. — Тебя сгубила собственная жадность, и ты остался без последователей. — Машина по-прежнему безмолвствовала. — А теперь ты будешь стоять здесь, всеми забытый, до скончания времён.
И тут позади Джикса раздался голос:
— Всё это произошло по воле Вурлитцера.
Джикс обернулся и увидел Малыша Ричарда с его пустой хрюшкой-копилкой.
— Он сыграл эту песню про «центр» потому, что знал — мы выведем тебя наружу и ты покажешь нам, на что способен.
Затем, набравшись нахальства, достаточного, чтобы высказать своё мнение, но недостаточного, чтобы боги-ягуары наказали его за это, Малыш Ричард проговорил:
— Вурлитцер сделал это для тебя. На твоём месте я бы его поблагодарил.
Мальчик ушёл, а Джикс прикрыл машину покрывалом, так чтобы её сверкающие огни не привлекли ничьего внимания.
Монеты кончились; не существовало никого, кто был бы в силах наделить автомат голосом. Однако Вурлитцеру было суждено сыграть ещё одну, последнюю мелодию, прежде чем замолчать навеки.
Глава 25
Супер-героиня
Алли ничего не оставалось, кроме как открыться своей «основной базе» — Миранде. Ей требовался союзник в мире живых — не просто тело, в которое она могла бы вселиться, а самостоятельно думающий и действующий человек. Такой союзник мог бы выследить скинджекеров, виновных в преступлениях против живых. Алли быстро сообразила, что пожар в Бенсон-хай не был обособленным событием. Этих психов-скинджекеров — а Алли подозревала, что их там замешано несколько — надо во что бы то ни стало остановить! У девушки были свои соображения касательно их личностей, но нельзя же вот так осуждать кого-то, не имея твёрдых доказательств. Алли всегда считала, что пока вина не доказана, человек не виноват. Одних подозрений недостаточно, чтобы обвинить Милоса и его команду обормотов.
Алли приступила к делу осторожно и деликатно. Однажды ночью, когда Миранда легла и уже почти заснула, Алли спряталась в закоулке её сознания и подкинула ей одну-единственную, как бы мимоходом мелькнувшую мысль: «Я друг, и я здесь, внутри тебя». Утром, в ту минуту, когда Миранда проснулась, Алли повторила: «Меня зовут Алли. Не бойся». Оба раза Миранда думала, что услышала это во сне, однако мысль запала ей в голову. Так что когда в тот же день в школе, во время ланча, Алли заговорила со своей хозяйкой глубоко-глубоко в её сознании, для той это не стало чем-то совсем неожиданным, как снег на голову.