В 5:30 он посмотрел «Час новостей», большая часть которых посвящалась заседанию Совета Всемирного Правительства Всех Дней, которое состоялось в Цюрихе, Швейцария — столице Мирового правительства.
Когда программа новостей закончилась, Дункан подошел к панели в стене у южного угла комнаты и потянул на себя поднос с ужином. Охранники вставили его в специальную печь с наружной стороны из холла. Поместив поднос в дестоунирующую комнатную камеру, он на секунду включил подачу энергии, а затем, открыв дверцу, вытащил его и поместил в микроволновую печь. Спустя некоторое время, когда еда была готова, Дункан поставил поднос на столик около окна и начал не спеша есть, поглядывая на улицу. Сильный ливень хлестал в окно, ухудшая видимость, хотя, впрочем, смотреть-то особенно было не на что. Единственным примечательным объектом в поле зрения Дункана был укрепленный контрольно-пропускной пункт по другую сторону проезда. Большинство обитателей больницы в это время ужинали, как и сам Дункан, а дождь несколько охладил обычно снующих по магазинам покупателей.
Сегодня ночью Дункан проспал довольно долго — от полуночи до шести утра. Аппарат Морфея — так называли специальные приборы для обеспечения глубокого сна пациентов — гарантировал, что четырех часов сна вполне достаточно, чтобы полностью освежить тело и разум, но Дункан на этот раз установил его на большее время — сегодня вставать раньше не было никакой необходимости. Вот и теперь, вовсе не чувствуя усталости, Дункан все-таки прилег на кровать. Если события будут развиваться так, как он надеется, сегодня ему понадобится уйма энергии. Он приложил руку с электродом ко лбу и закрепил шнур, обмотав его вокруг головы, закрыл глаза и погрузятся в море сновидений. Большинство снов — надо сказать, приятных — странным образом были связаны с людьми, которых он не знал, но которые — так ему казалось — давным-давно были знакомы с ним.
В одиннадцать тридцать машина сновидений внезапно бросила его прямо из середины несуразного сна в холодную и унылую реальность. Дункан неохотно вылез из постели, аккуратно сложил покрывала, простыни и наволочку, положил их в шкафчик на стене и отправился в душ. Выйдя из ванной, он почувствовал себя немного лучше. Экран на стене уже вовсю мерцал и звенел, напоминая о необходимости приготовиться к стоунированию. Сигнал звучал в эту минуту по всему Манхэттену, по всему часовому поясу, в котором находился город.
Надев на себя только шорты, в полной уверенности, что за ним следят электронные глаза, Дункан подошел к окну. Если дождь и прекращался, пока он спал, то сейчас он хлестал пуще прежнего. По дорожке, под окнами, согнувшись под дождем и ветром, поспешно двигались двое мужчин и женщина. Мерцали яркие, оранжевые огни уличных фонарей.
Время от времени ночную мглу прорезали вспышки молнии, очевидно, гром составлял им компанию, но Дункан, отгороженный от внешнего мира толстыми стенами и герметически закрытыми окнами, ничего не слышал. В мозгу его тоже будто раздалась бешеная гроза, которую какой-нибудь врач наверняка назвал бы бурей из электрических импульсов, гормонов, адреналина, среди многих миллионов других взаимодействий, исключая лишь участие мозга. Однако если бы кто-нибудь поинтересовался мнением на этот счет самого Дункана, тот не задумываясь ответил бы, что не считает себя роботом, а, наоборот, убежден, что он — вполне нормальный человек. Существо, возникшее в результате слияния многих частей, превзошло их механическую сумму.