Это, что странно, даже не злило его и не разочаровало. Пайпер стала сальватором, которого обещала коалиции, и не подчинялась её правилам — неудивительно, что она была так решительна и зла.
— Нож, — скомандовала Пайпер, протягивая руку в сторону.
Николас тут же передал ей крохотный нож.
— Надеюсь, это для того, о чём я подумал, — пробормотал Гилберт.
— Надейся, — пренебрежительно влез Арне после продолжительного молчания со своей стороны. — Итак, Первая, ты готова?
— Как ты мне поможешь? — спросила она, подняв на него глаза.
— Ты видела, какие сигилы рисовала Ветон, и даже если думаешь, что не помнишь их, это неправда. Твоё сознание всё помнит. Позволь мне заглянуть в твои воспоминания, и я направлю тебя.
Пайпер сглотнула, но, будто не позволяя себе даже секунды на сомнения, кивнула и сделала надрез на ладони. Джонатан тут же метнулся вперёд и вырвал нож из её рук, но было уже поздно: Арне, оказавшийся рядом, накрыл её ладони своими.
— Следуй за магией, — тихо сказал он, — и удерживай его в сознании. Малыш, — бросил он через плечо, посмотрев на Эйса, — нужен ещё настой эрвы. Сделаешь?
— Э-э-э… Да, да, — смущённо отозвался Эйс, — сделаю…
— Стелла, милая, принеси уже полотенца. Эйкен, усмири тени, мне и так трудно с этим раксовым хаосом.
Джонатан озадаченно огляделся, решив, что Арне шутит. Но нет, это было правдой: возле стен стали скапливаться тени, половина из тех, что жила на левой половине тела Эйкена, уже присоединилась к ним. На бледном лице мальчишки отражался страх, несколько теней беспокойно ползали по его щеке.
— Чувствуешь? — уточнил Арне, бросив косой взгляд на Пайпер.
— Ага, — кивнула она, — но ты лучше страхуй, а то…
Она затихла, начав аккуратно чертить сигилы на спине Фортинбраса, и Джонатан ощутил подступившую к горлу тошноту. Это было неправильно, противоестественно, и он никак не мог отделаться от этих мыслей. Никто, казалось бы, не знал, что делать, был слишком ошарашен произошедшим, и только Пайпер смогла взять себя в руки и начала действовать. И не просто действовать — она сумела привлечь внимание Арне, и он помог ей. В какой-то момент, должно быть, на десятом сигиле, Арне исчез, но Пайпер будто не заметила этого. Её движения стали более уверенными и быстрыми, тогда как дрожь в теле Фортинбраса постепенно сходила на нет. Джонатан внимательно наблюдал за каждым, даже самым незначительным движением рук Пайпер, готовый в любой момент броситься на помощь, но даже так не уловил момента, когда последний сигил был закончен.
Пайпер устало выдохнула, села на пол и посмотрела на Фортинбраса. Его затуманенный взгляд, ещё мгновения назад направленный в пространство перед собой, сдвинулся и, кажется, сфокусировался на ней.
— Эйс, у тебя готово?
— Да.
— Ты не мог бы… — она кивнула на Фортинбраса и подняла свои окровавленные ладони. — Я чуть-чуть не в форме.
Сглотнув, Эйс неуверенно приблизился к Фортинбрасу. Рядом тут же оказалась Стелла, всё же доставшая полотенца, — Джонатан даже не заметил, когда она сбегала за ними, и теперь думал, почему Гилберт позволил пространственной магии особняка не мешать ей.
— Пусть сначала выпьет, — вяло скомандовала Пайпер.
Эйс кое-как сумел влить отвар в приоткрытый рот Фортинбраса и отскочил, будто ошпаренный. Не дожидаясь разрешения, Стелла принялась утирать лицо сальватора от крови.
— Николас, — обратился к нему Джонатан, — ты не мог бы вылечить порез Пайпер?
— Я в порядке, — возразила она, но когда Николас всё же взял её ладонь и использовал магию, покорно приняла помощь.
Да, это было неправильно и противоестественно, но Джонатан не мог повернуть время вспять, пусть даже теперь вопросов стало только больше. И как бы сильно он ни хотел получить на них ответы, ему придётся подождать.
Не говоря ни слова и ни на кого не смотря, Гилберт оторвался от стены, возле которой всё это время стоял, прошёл через всю комнату, переступив через окровавленную груду тряпья на полу, и собирался выйти в коридор, когда на пороге показалась Твайла. Не удостоив взглядом даже её, он обогнул демоницу и ушёл.
— Почему твой тупой особняк вечно мешает мне?! — яростно крикнула Твайла ему в спину. Но, не дождавшись ответа, тут же вбежала в комнату и приблизилась к Фортинбрасу.
***
О магии Марселин знала достаточно — как и о том, что существуют тысячи, если не сотни тысяч её подвидов, чар и особых заклинаний, с которыми мало кто может справиться. Когда Стефан обучал её магии, он не ограничивал её и позволял узнать даже о самых опасных манипуляциях, но, разумеется, следил, чтобы она не пыталась применить их. Тогда Марселин доверяла ему достаточно, и потому если и нарушала запрет, то только в крайних случаях, когда под угрозой была её жизнь.
Она доверяла Стефану и сейчас. Боги, он был единственным человеком во всех мирах, которому она доверяла настолько. Но она не понимала, как разговор с девушкой, которая слышит мёртвых, может равняться разговору с её матерью. Не понимала, почему Стефан уверен, что это докажет ей правдивость его слов.
— Смею предположить, что ты в совершенстве владеешь своим проклятием, — рассудила Шерая ещё до того, как они начали. — Ты подчинила себе хаос, и теперь он служит тебе так же, как моя магия — мне. Я права?
Клаудия сидела напротив Марселин и Стефана за столом, на котором лежало несколько магических книг, найденных Шераей, и, кажется, не обращала на них никакого внимания. Создавалось впечатление, будто и не она сказала, что может говорить с Еленой и согласна узнать у неё о Силе, Йоннет и демонах.
— Я никогда не встречала людей, которые подчинили бы проклятия себе. Обычно они… усложняют жизнь, — на мгновение запнувшись, сказала Шерая. Марселин насторожилась, — ей показалось, что женщина нервничает, — но Шерая, не изменившись в лице, продолжила: — Стефан, как ты можешь вспомнить, практически умер из-за этого.
— Я умер, — с кривой улыбкой уточнил Стефан. — Напоминай мне об этом чаще, а то вдруг забуду.
— Но твоё проклятие… Это что-то совершенно новое. Это никоим образом не похоже на хотя бы одну часть ритуала ирау.
По спине Марселин пробежал холодок. Об ирау она читала достаточно — они были более свирепыми, чем драу, и обладали поистине разрушительной мощью, с которой не каждый мог считаться. Ирау, строго говоря, были особыми существами, духами, которые когда-то были живыми, но после смерти были удостоены божественного взора и второго шанса. Брадаманта, которую призвал Стефан, была из народа скитальцев, который даже сигридцы считали легендой. Марселин бы предпочла никогда больше не сталкиваться ни с ирау, ни с их силой, но слова Шераи беспокоили её.
Чем на самом деле является проклятие Клаудии — силой, которой она научилась управлять, или разрушением, которое им ещё предстояло увидеть?.
Пока что Марселин не получила ответа на этот вопрос.
Ритуалу разговора с умершими Шераю обучили в ребнезарском обществе магов. Обычно для его проведения было необходимо использовать вещь, которая принадлежала умершему человеку, но проклятие Клаудии и само присутствие Марселин компенсировали у них отсутствие этой вещи. Марселин очень не нравилось, что в данном случае она могла быть нитью, которая свяжет Елену с этим миром, притянет её магию из леса Мерулы, но у неё не было выбора.
Если ритуал пройдёт успешно, Марселин поймёт, что Стефан не лгал, что Елена действительно прокляла его. И тогда все её воспоминания о матери разобьются, как стекло, и уже никогда не склеятся обратно.
Однако пока что ничего не происходило. Елену, чей голос слышался за спиной Стефана, должна была расспрашивать Клаудия. Остатки её магии, притянутые сигилами и благовониями, которые зажгла Шерая, должны были только помочь ей. Потребовалось несколько попыток, чтобы понять, что именно такой расклад является наилучшим. Однако в какой-то момент Клаудия, тщательно формулировавшая вопросы, затихла.