Николас моргнул, прислушиваясь к своей магии, распознававшей мельчайшие изменения, но едва не вскрикнул: его словно коснулось что-то очень холодное, острое, почти впилось ему в кожу. Ветер свистел в ушах и приносил звук, который Николас ни за что не смог бы забыть — звук, с которым перепончатые крылья рассекали воздух.
Лишь после пришёл женский крик и плач, которого он прежде не слышал.
Николас дёрнул рукой, мгновенно перебрасывая себя из особняка Гилберта в место, куда вела вопившая от безумия магия. Сальватор едва не споткнулся о что-то твёрдое, но быстро отскочил в сторону, запретив себе изучать неизвестное препятствие, и побежал дальше.
Ему были знакомы эти пейзажи, но Николас отказывался воспринимать их как настоящие. Сад должен быть ярким и удивлять наличием растений, которые на холмах Шотландии просто не могут расти. Везде должны быть не менее яркие фонарики без креплений, цветочные арки, красные кусты роз, украшения, заботливо созданные в течение длительного времени. Беседка с левой стороны не должна напоминать груду горящих досок, кирпичный дом впереди, всегда казавшийся Николасу сказочным, должен стоять целым и невредимым.
Но он стоял наполовину разрушенным и безжалостно поглощался языками чёрного пламени, выпускавшем снопы искр. Николас видел движение хаоса в воздухе, чувствовал, как дрожит земля, как шумит ветер и как где-то очень далеко крылья Маракса рассекают воздух, пока Твайла кричала и плакала, пытаясь привести израненного господина Илира, лежавшего на дорожке перед домом и больше напоминавшего сломанную куклу, в чувство.
— Вставайте! — высоким, истеричным голосом кричала Твайла, пытаясь поднять старика на ноги. — Ну же, вставайте! Вставайте!
Николас бросился к ней даже быстрее, чем Рейна совсем лёгким вмешательством в его мысли сообщила, что не чувствует движения крови и сердца в теле господина Илира. Движение вопило, бросая в Николаса больше информации, магии и хаоса, сцепившихся друг с другом, позволяя ему чувствовать, а не видеть, как господин Илир пытался защитить свой дом и как Твайла была готова защитить старика.
— Пожалуйста! — едва не прохныкала Твайла, вцепившись в исполосованную острыми когтями демонов руку господина Илира, и потянула его вверх. — Вставайте!
«Нико, — ласково произнесла Рейна, — нужно уходить».
Николас чувствовал, почему, но не мог выдавить ни звука. Твайла не могла не почуять его, но когда он всё же сделал шаг к ней и коснулся её плеча, она подскочила, слепо полоснула когтями рядом с его лицом и лишь потом, загнанно дыша, уставилась на него глазами, полными слёз.
— Нико… Нико, помоги ему! Помоги ему!
— Твайла… — с трудом выдавил Николас.
— Помоги ему! — крикнула она, продолжая тянуть господина Илира вверх, будто верила, что он действительно может встать. — Пожалуйста, Нико!
Николас подавил всхлип, ненавидя себя за то, что намеревался сделать.
— Нико!
— Рейна, — пробормотал он, — возьми моё тело.
Рейну не нужно было просить дважды. Она оставила ему власть над голосом, но захватила контроль над дрожащими конечностями и магией. Его руками Рейна сумела отнять Твайлу, начавшую биться в истерике, от тела господина Илира. Их магией она спасла её от стрелы, просвистевшей в миллиметрах от лица девушки.
Твайла судорожно втянула воздух сквозь зубы и вслед за Николасом оглянулась к порталу, разрывавшему пространство в жалких десяти метрах от них. Диона Эрнандес уже наложила на тетиву вторую стрелу и готовилась выстрелить, но Рейна сбила её с ног, проигнорировав протестующий вопль Николаса.
Чёрное пламя, бросавшее на них зловещие отблески, быстро утихало, сдаваясь под магией Шераи. Николас видел, как ярко пылали её глаза и как сильно она сжимала челюсти, будто из последних сил заставляла себя держать едкие комментарии при себе. И когда Гилберт едва не выскочил перед ней, она в предупреждающем жесте подняла руку, охваченную алыми всполохами.
Николасу не нужно было расшифровывать это послание — Шерая атакует его, если он сделает хоть шаг. Может быть, даже если он просто вздохнёт.
— Николас, — вкрадчивым голосом, совсем не подходящим его перекошенному лицу, произнёс Гилберт. — Пожалуйста, отойди.
Николас почувствовал, как Твайла вцепилась в куртку у него на спине. По виску стекла капля пота, в свете заходящего солнца бронзовые доспехи Дионы, поднявшейся на ноги и вновь прицелившейся, слепили глаза.
— Нико, — прошептала Твайла, глотая слёзы, — пожалуйста, не отдавай меня им.
— Николас, — чуть строже повторил Гилберт. — Ты должен отойти.
Сам бы Николас никогда не заспорил так быстро и рьяно, но Рейна, наплевав на молчаливую договорённость не брать его голос под контроль, заставила его громко крикнуть:
— Кто вы такие, чтобы командовать нами?
«Рейна!» — с укоризной подумал Николас.
«Прости, но он меня достал. Я не собираюсь ему подчиняться!»
— Николас, ты защищаешь демона. Пожалуйста, отойди. Мы не хотим навредить тебе.
— Вы уверены, что справитесь? — продолжала Рейна. Она, вне всяких сомнений, чувствовала, как Николас медленно умирает внутри от стыда и злости, но даже это не шевельнуло её совесть или хотя бы её остатки. — Вы даже девчонку не можете выследить, а ведь она намного слабее.
«Пайпер не была слабой!» — возразил Николас.
«Не сбивай меня с мысли, иначе они нам не поверят… О, да, кстати».
Она резко развернула его и подняла руку. Магия отшвырнула Энцелада, подкравшегося со стороны второго портала, обратно, выбила меч из его рук и сковала так крепко, что Николас услышал, как заскрипели доспехи.
«Рейна!»
«Успокойся, я ещё даже не начинала веселиться».
«Рейна, пожалуйста!»
Николас не представлял, на что рассчитывал. Когда Рейна входила в раж, остановить её могли разве что другие сакри, да и то с вероятностью в пятьдесят процентов. Она брала в свои руки всю магию, хранящуюся в теле Николаса, притягивала всё, что можно было использовать в своих целях, и не видела препятствий. Она могла быть жестокой, беспощадной и неумолимой, точно смерть, но Николас знал, что она никогда не позволит ему оказаться в самом пекле.
Впервые он думал, что Рейна готова поступиться своими принципами.
Она даже не обернулась, когда Энцелад сумел освободиться от невидимой хватки и поднять меч — вновь оттолкнула его, опутав меч такими прочными нитями, будто хотела разбить лезвие на крохотные кусочки. От концентрации магии в воздухе по телу Николаса бежали мурашки. Твайла всё ещё крепко держала его и тряслась от страха, пока он отчаянно пытался мысленно уговорить Рейну просто дать им уйти.
Сейчас Николаса не волновало, как это будет выглядеть. Он знал, что о теле господина Илира позаботятся, и как бы больно Николасу ни было, он твёрдо решил сначала помочь Твайле. Она вернулась слишком поздно, он чувствовал это по хаосу в её теле, едва не рвущимся наружу, видел по перекошенному от боли лицу, слышал в её частых судорожных вздохах. Твайле никто, кроме него, не поможет, потому что для всех остальных она была демоном, которая, судя по сложившейся картине и определённо неправильным выводам, убила господина Илира.
Николас знал: Твайла никогда бы не навредила старику, она бы скорее сама погибла за него, но разве для остальных его слова были весомым аргументом? Он сальватор, но всё ещё незнакомый мальчишка, который продолжал прикрывать Твайлу своей магией.
— Николас, — в третий раз повторил Гилберт, и тот услышал, как хрустнули его сжатые кулаки. — Отойди от демона.
— Она не виновата, — выдавил он, лишь секундой позже поняв, что Рейна позволила ему говорить. — Она пыталась помочь!