Так ей говорил Нокс, старший из всех наследников и, вероятнее всего, будущий избранник Сердца. Он убеждал Ариадну, что наследники Сердца должны полноценно участвовать в деятельности коалиции, особенно сейчас, когда людей катастрофически не хватает. Ариадна никогда не держала наследников в золотой клетке или запрещала им действовать, но как их королева, как мать, которой она была лишь на словах, она не могла позволить им пострадать. Ноксу потребовалась почти неделя, чтобы убедить её, и у него получилось.
Ровена общалась с драу и выискивала людей, с которыми Кемена поддерживала связь в последние месяцы — такие точно были, Ариадна видела смутные силуэты в душе Кемены, чувствовала их присутствие. Айола, отличавшаяся буйным нравом и чрезвычайно сильными чарами, помогала сдерживать напор демонов, лезших через бреши, и устранять последствия их бесчинств. Пожалуй, она могла так же хорошо, как и Ариадна, убедить случайных свидетелей из числа несчастных смертных, что тем лишь показались прорехи в пространстве и чудовища, выползавшие из них. Менса, предпочитавший нескончаемый круг празднеств, стал посредником между искателями и феями. Ему Ариадна доверила отбирать лишь самых лучших для поисков двух сальваторов и ни в коем случае не подвергать опасности тех, кто ещё не готов. Линас и Камилла искали правду об убийстве короля Джевела и лучше всех остальных могли справиться с переменчивым характером принца Джулиана. Нокс же, будучи самым самым старшим, сильным и способным, вместе с вампирами Данталиона выслеживал Хибая — прислужника Зепара, о котором слышали всё чаще. Два дня назад Диего Зальцман, принёсший странные записи, подтвердил, что убитый мужчина, к дому которого его привела магия, был окружён хаосом Хибая.
Каждый был занят там, где был нужен, но волнение не покидало сердце Ариадны. Стоит признать, что оно ни на секунду не переставало волноваться ещё со Вторжения, когда она, стирая ноги до кровавых мозолей и едва не воя от боли, спасала Сердце, а не наследников, отдавших жизни за весь народ фей.
Ариадна знала, что не смогла бы спасти своих милых Эогана и Аливеру, что она должна была защитить Сердце, но её собственное обливалось кровью каждую секунду, пока все нити, связывающие её с наследниками, безжалостно рвались.
Это чувство было ужасающим и опустошающим. Будто из неё вырывали частичку, самую важную, необходимую для жизни, и оставляли вместо неё зияющую дыру, которая никогда не затянется и будет вечность кровоточить.
Знал ли Рогир о том, какая боль кроется за силой и связью Сердца? Был ли он готов, когда то почти легло в его руки? И не сломался бы, если бы Ариадна не выхватила Сердце?
Может быть, ей не следовало вступать в тот бой. Может, ей не следовало красть Сердце фей — и сейчас бы она не мучилась из-за волнения.
Её начинало волновать даже то, что раньше казалось пустяком. Боги милостивые, её начинал волновать Данталион, ведь он лез в дела фей!
Но вместо того, чтобы показать, как он раздражал её и волновал своим упрямством, Ариадна лениво улыбнулась и спросила:
— Ты согласен?
Она заранее знала, что проиграла. Данталион не согласится открыть кому-то душу. То, что было до Вторжения здесь, в этом мире, и те три года, когда о нём никто не слышал, навсегда останутся там, куда ей без Сердца не заглянуть. Но если Данталион хотел, чтобы ему позволили решать судьбу Махатса, он должен был согласиться с ней — иначе в следующей раз ей придётся быть жёстче.
Ариадна не любила быть жёсткой. Знала, что, стоит взять в руки меч, как весь гнев, копящийся в ней годами, обрушится на целый мир.
— Я так и знала, — ласково произнесла Ариадна, склонив голову набок. — Подумай, пожалуйста, над моим предложением. Мне бы не хотелось, чтобы ты лез в дела фей без объяснений.
Этого должно было быть достаточно, чтобы хотя бы на несколько минут избавиться от его общества. Будучи одним из лидеров, Ариадна была обязана проследить за ситуацией и убедиться, что демоны не попытаются вновь открыть здесь брешь.
Будучи королевой, она была обязана даже в платье с вырезом и на каблуках, так не подходящих к этому месту, выглядеть прекрасно и идти, ловя на себе восхищённые взгляды.
Но она не шла, а падала.
Боль разрывала сердце и тело.
Ариадна завопила, упав на колени, и прижала руки к груди. Её существо будто превратилось в хрупкий хрусталь, по которому побежали трещины. Она ломалась, ломалась и ломалась, рыдала во всё горло и пыталась остановить неумолимо рвущиеся нити, идущие от Сердца фей к сердцу наследника.
Кто-то касался её. Эти прикосновения были призрачными, ненастоящими, но с каждой секундой казались всё реальнее. Мир раскалывался на миллионы мелких частиц, пылал магией и хаосом, силой, неподвластной смертным, но отрывшей секрет феям в глубокой древности. Мир распадался на несколько слоёв: пока тело Ариадны кто-то придерживал, пока кто-то совсем рядом использовал магию, её душа умирала в мучениях вместе с другой, совсем юной, и внутри неё вновь образовывалась пустота.
***
Нокс считал, что привык к потерям. Он был старшим, он был сильным, он был умным. Он знал, какой бывает жизнь не столько наследника Сердца, сколько того, у кого нет даже крыши над головой. Нокс умел ценить то, что имел, и тех, кого знал. Он никогда не забывал говорить другим наследникам, как гордится их успехами и как хорошо они работают на благо коалиции и всех фей, и не забывал чтить память ушедших. Каждый день он молил богов, чтобы там, где оказалась его погибшая возлюбленная, она не знала страданий и боли. Каждый день он благодарил богов, что они не отняли жизни тех, кто был ему дорог.
Сегодня боги его не услышали.
Но, может, они уже давно его не слышат.
Нокс вздохнул, проведя ладонью по лицу. Он даже не знал, где находится — не успел изучить местность, сразу же прыгнул в портал, открытый первым попавшимся под руку магом. Чары позволили понять, куда именно нужно открыть портал, но местности Нокс не знал, думал только, что находится в каком-то спальном районе.
— Я не знаю, что будет, — признался Нокс едва слышно.
Изольда, стоящая рядом с ним, лишь подняла бровь. Она не спрашивала, не просила его поделиться своими планами и не выпытывала реакцию королевы фей, когда та поймёт, кто из наследников погиб. Изольда позволяла Ноксу самому раскрыть все карты, это ясно читалось в её взгляде и, что странно, не вызывало отторжения.
Изольда возглавляла вторую группу, в которую входили вампиры и феи, вместе работавшие над поисками Хибая. Это было довольно смелым и опасным решением — позволить им работать вместе, но не зря на роли командиров были выбраны именно Нокс и Изольда. Нокс мастерски управлялся с чарами и знал, как завоевать чужое доверие, как найти ответы там, где их тщательно прячут за сотнями учтивых фраз и завуалированных угроз; Изольда же была не столь общительна, и взаимопонимания у неё, как слышал Нокс, и того меньше, но она была убедительна, изобретательна и чрезвычайно умна. Её решительность и даже агрессия, проявляющаяся не так часто, как Нокс слышал, уже много раз спасали их жизни и приводили туда, куда нужно.
Её группа оказалась на месте первой. Они разделились меньше часа назад, и за этот час в доме, спиной к которому они стояли, жизнь Ровены оборвалась.
— Она там уже давно, — наконец сказала Изольда, качнув в сторону дома тёмно-русой макушкой. — Запах просто отвратительный.
— Я говорил с ней утром, — пробормотал Нокс. — Она была… Она была в порядке.
— Так и скажи своей королеве. Может, удастся её умаслить.
Нокс бы мог отреагировать, но не стал. Он знал, что Изольда, вампиры, бывшие с ней, и другие феи не виноваты. Все они были проверены его чарами, мощнейшими среди наследников.