— О чем это вы? — спросила Джинни, отрываясь от меню.
Сьюзен покраснела и пробормотала:
— Я не знаю, я просто спросила о Майке…
— Да прекрати ты, — сказала Клео, поднимаясь из-за стола. — Спи с моим мужем, если хочешь, но не делай меня идиоткой. Извини, Джинни, поговорим позднее.
— Не… — пыталась возразить Сьюзен.
Клео не хотела слушать. Она быстро вышла из зала и очутилась на улице. Слезы застилали глаза, искусственные ресницы отклеились.
«Я не сумела сдержаться, — думала она. — Это не просто срыв. Из-за длинного языка Джинни Сэндлер весь Нью-Йорк узнает об этом».
А может быть, все к лучшему? Во всяком случае, Сьюзен это не пройдет даром.
Майк дурак, что не сказал ей.
И вообще Майк дурак.
Она мысленно сочинила ему письмо. «Дорогой Майк. Мы жили вместе и любили друг друга несколько лет, но сейчас я хочу разорвать наши отношения. Я чувствую, что переросла тебя и умственно, и физически. В будущем нас ждет только безразличие. Я желаю тебе счастья с грудастой Сьюзен. Искренне твоя. Клео.
P.S. Не знала, что тебя заводит большая грудь.
P.P.S. Не знала, что тебе нравятся девушки, которые любят только себя.
P.P.P.S. Я просто тебя не знала».
Клео перестала плакать, отклеила искусственные ресницы и завернула их в бумагу.
Она поедет домой, приведет себя в порядок, помоется и сложит одежду. Потом соберется. Завтра утром она должна улететь в Лондон, чтобы взять несколько интервью. Она уедет сегодня. Пусть это будет трусостью. Но лучше провести ночь в отеле и не встречаться с Майком. Она не хотела видеть его и выслушивать ложь. Ей нужно время, чтобы все обдумать.
Она побежала за такси, но не успела остановить его и осталась дожидаться автобуса.
Глава вторая
У девушки были курчавые светлые волосы с оранжевым отливом.
Симпатичное, сильно накрашенное лицо.
Огромное количество веснушек: маленькие коричневые точечки были тщательно нарисованы утром.
Искусственные реснички, каждая из которых приклеивалась отдельно.
Голубизну глаз подчеркивали ярко-голубые тени.
Собственные брови сбриты и заменены дужками, аккуратно нарисованными карандашом.
На полных губах — светлая помада двух тонов, а поверх — большая порция блеска.
Искусно наложенные румяна делали ее щеки менее пухлыми, а цвет лица благодаря тональному крему имел оттенок загара.
Девушка была невысокого роста, около ста шестидесяти сантиметров, но огромные каблуки делали ее значительно выше. Узкие голубые джинсы и свитер подчеркивали хорошую фигуру и тонкую талию. Лифчика она не носила, поэтому упругая грудь была отчетливо видна сквозь тонкую ткань. Она шла по магазину «Хэродс», размахивая сумкой и поглощая шоколадки.
Девушку звали Маффин, но все фотографы называли ее Пышкой. Ей было двадцать лет, и она была знаменита тем, что позировала голой. В обнаженном виде она рекламировала все: от лифчиков до мужских рубашек, причем в самых известных журналах и газетах.
Маффин чувствовала, что все взгляды обращены на нее. Но она уже привыкла к этому.
Девушка остановилась возле прилавка, на котором размещались очки от солнца, примерила одни: огромные, круглые, с розовым оттенком.
Они понравились Маффин. Она оглянулась вокруг: никто не наблюдал за ней. Маффин спокойно отошла от прилавка, очки так и остались на ее пикантном носике.
Она затолкала еще несколько шоколадок в рот, смяла обертку и уронила на пол. Тихонько напевая, пошла к выходу и попросила швейцара поймать такси.
Маффин жила на последнем этаже большого дома недалеко от Голландского парка со своим приятелем Джоном Клептоном.
Этот фотограф откопал Маффин, когда ей было семнадцать. Он заставил ее поселиться с ним сразу же после того, как они сумели убедить родителей, живущих в Уимблдоне, в том, что такие отношения нормальны.
— Мы обязательно поженимся, — уговаривал их Джон, — как только я получу развод.
— Есть дома кто-нибудь? — спросила Маффин, когда вошла. Дворняжка, которую она подобрала на улице, залаяла, подтверждая свое присутствие.
— Хочешь погулять? — поинтересовалась Маффин.
Она посмотрела на полку возле телефона, чтобы проверить, не оставил ли Джон какой-нибудь записки для нее. Он еще спал, когда она уходила утром. «Тереза», 9 часов, — нацарапал он, — приведи себя в порядок. Нужно решить вопрос о контракте на фотографии для календаря».