— Мм… богатые люди, которые собирают предметы роскоши?
Эней покачал головой.
— За эти яхты Стаху платят всегда наличными и сами вносят их в регистр, — сказал он. — Он нанимает команду, которая перегоняет яхту куда-нибудь в Копенгаген, или Лондон, или Стокгольм, а потом возвращается самолетом. А яхту там покупает какой-то другой богатый человек — уже через банк. И деньги поступают на счет, заведенный на предъявителя.
— Плавучий капитал… Который не виден ни СБ, ни налоговому ведомству, если не знать, где искать, или поголовную проверку не устраивать. Блеск. И этот парень держался за Ростбифа и Каспера руками и ногами…
— Потому что Ростбиф и Каспер нередко обеспечивали ему охрану груза или своевременную выплату денег. И мы будем делать то же самое. Это наша плата за то, что Стах дает базу.
— А я-то думал, отчего ты держишься тут как дома…
— А я и есть дома. — Эней пожал плечами. — Я тут жил два года и потом приезжал часто…
Помолчав, он добавил:
— Знаешь, Екатеринослав… мне не показался своим. Как из сна. Из хорошего, доброго сна, но не из этой жизни…
— Ты лучше скажи — все эти тайны мадридского двора ты ведь мне изложил не просто так?
— Да. Если я не вернусь из Варшавы, командиром станешь ты.
— Обалдел? Эта Черная Жемчужина меня не признает.
— Признает. Она привыкнет к тебе, а больше некому. Антон — аналитик, а Костя — ведомый. Ты еще не понял? Он пошел с нами не только потому, что нужен, мы ему нужны не меньше. Мы, — Эней сделал широкий жест, — идем туда, куда он хочет идти и куда никогда не пошел бы сам. Я тебе еще файл оставлю. На всякий пожарный. Закладываться всегда стоит на самый худший вариант. — И это тоже явно была цитата.
— О-о-ох, — донеслось вдруг из недр яхты. — Латвей здэхнонць…
«Легче сдохнуть» — так вот чьим хриплым воем пугал Эней станционного смотрителя в Золочеве…
После энеевских рассказов Игорь ожидал увидеть какого-нибудь средней величины медведя, а выяснилось, что контрабандист и пират больше всего напоминает бесконечную собаку бассета. Вытянутое унылое лицо, непропорционально длинное туловище, брылы, мешки под глазами. Ну и общая аура чего-то неуклюжего и не очень жизнеспособного, то есть это до той поры, пока в поле зрения не покажется добыча.
Он и двигался как-то сразу в несколько разных сторон, приволакивая ногу, словно полупарализованный пес. Из краткого объяснения Энея Игорь узнал, что Стаха в море ударило гиком, он получил жуткую травму позвоночника, так до конца и не восстановился — и полностью посвятил себя кораблестроению.
Увидев Энея, Стах как будто совсем не удивился, и первое, что сказал после долгой разлуки:
— Курка! Ты что, жрать не принес?
— Тебя не прокормишь.
— Х-хор-роба! — выругался Стах. Прокашлялся, сплюнул и спросил: — Где Михал?
Эней ответил, как Мэй до него:
— Згинел. В Екатеринославе.
— Хор-роба… — Стах принялся охлопывать себя по карманам комбинезона. Карманов было много, и смятую пачку сигарет он нашел не сразу.
— Тераз я за него, — сказал Эней. — Стаху, где Хеллбой?
— А-а, курва его мать, не вем! — рыкнул Стах. — Не хце го видзечь…[109]
Из дальнейшего монолога, пересыпанного «хоробами» и «курвами», Игорь понял, что означенный Хеллбой принимал участие в подпольных боях с тотализатором, посоветовал Стаху ставить на своего противника, клятвенно обещая, что ляжет в четвертом раунде, а вместо этого в первом отправил беднягу в полный нокаут. У Стаха пошли с дымом полторы тысячи евро. Он бы с удовольствием привязал Хеллбоя к якорю и отправил на дно Балтики, но, скорее всего, с ним это уже проделали держатели подпольного тотализатора, а если еще нет, то все равно ему, Стаху, пришлось бы встать в очередь.
После того как зажигалка все-таки сработала, поток стаховского сознания стал несколько более прозрачным, и из него отчетливо вычленилась мысль: за какой хоробой приличным ребятам, хотя и на всю сдвинутым террористам, может быть нужен Хеллбой с левой резьбой?
Эней ответил, что должен подготовить группу, и тут Стах как будто впервые заметил Игоря.
— А кто есть? — спросил он.
— Мэй, Десперадо з нами. — Эней загнул пальцы. — Мамы два брати. Мамы коваля.
— Тен бялы? — спросил Стах, кивая на Игоря.
Эней помотал головой и показал на Антона, вышедшего на крылечко кухни.
— Тен курчак? — изумился Стах.
— Справжни коваль,[110] — твердо сказал Эней.
Учитывая, подумал Игорь, что пацан чуть ли не шутя «наковал» для группы пять тысяч юриков за неделю, «настоящий» — это даже не комплимент.